Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник). Виктор Топоров

и в дальнейшем развивал колоссальное теневое влияние. А вот из теневых политиков публичные не получаются: Юрий Скоков, Александр Коржаков, да и мало ли кто еще.

      Березовский «ходил» в публичную политику неоднократно, но всякий раз бесславно. Даже не по результатам деятельности – остававшимся загадочными и неоднозначными, – а по обстоятельствам, сопутствующим пребыванию на посту и очередной отставке. В должности замсекретаря Совбеза он совершенно подмял под себя «быка» Рыбкина (и окончательно похоронил его политически), в роли исполнительного секретаря СНГ активно вел собственную коммерческую игру или, по крайней мере, подозревался в этом; карачаево-черкесское депутатство оказалось и вовсе смехотворным, а значение якобы героического сложения с себя полномочий свелось к еврейскому анекдоту, самим Березовским в Думе и рассказанному. Березовский снимал и назначал премьер-министров и вице-премьеров, не говоря уж о министрах, но ему самому министерского портфеля (он наверняка ухватился бы за любой) предложено не было. Как не предложили ему места ни в «тройке», ни хотя бы в «дюжине» ни в одной из партий, включая «Медведя». Недавние «Куклы» по мопассановской «Пышке» психологически точны: от Березовского зависят (или зависели) многие, но все – кроме творческой интеллигенции в некоторой ее части – этой зависимости стыдятся, все ее отрицают, хуже того, сплошь и рядом – и вопреки очевидности – отрицают даже знакомство с БАБом или же говорят об этом как о былом членстве в КПСС: мол, вступил в партию, чтобы разрушать ее изнутри.

      Правда, сложена и хвалебная сага о Березовском. Я имею в виду нашумевший «производственный» роман Юлия Дубова «Большая пайка». Юлий Дубов на обложке представлен как генеральный директор ЛогоВАЗа, по жизни он первый заместитель генерального директора. Березовский в его изображении – гений, причем светлый гений, а ситуативная совместимость этого гения со злодейством всякий раз оправдывается гнетом обстоятельств и обязательств. Образ, вероятно, в чем-то правдивый, в особенности же удался Дубову (или тому «негру», который писал под именем Дубова) групповой портрет Березовского со товарищи: как они, поначалу беспомощные научные сотрудники, рванули в бизнес, как случились первые обломы, как навалились на них первые бандиты, как пришлось с этими бандитами в той или иной степени подружиться и даже принести им искупительные жертвы, в том числе и человеческие… Роман охватывает бизнес-стадию карьеры Березовского и заканчивается как раз перед вступлением в большую – но, разумеется, теневую – политику.

      Читая Дубова и поневоле сочувствуя в тех или иных ситуациях его не лишенным обаяния персонажам, в том числе и главному, тем не менее задаешься вопросом: а почему, собственно говоря, эти люди – и этот человек, их вожак и, не в последнюю очередь, идейный вождь, – решили, будто государственное (традиционно считавшееся ничейным) принадлежит именно им? Почему вслед за ничейно-государственным посягнули на