Удольфские тайны. Анна Радклиф

плохо. Тереза, заметив ее реакцию, хотела было убрать шляпу, но Эмили покачал головой:

      – Нет, пусть останется. Я пойду к себе.

      – Но, мадемуазель, ужин готов.

      – Я не могу ничего есть. Лучше поднимусь в свою комнату и лягу спать. Завтра почувствую себя лучше.

      – Так нельзя! – воскликнула экономка. – Дорогая госпожа, непременно надо поужинать. Я приготовила прекрасного фазана. Старый месье Барро прислал птицу сегодня утром. Вчера я его встретила и сказала, что вы возвращаетесь. Никого печальная новость не огорчила так, как его!

      – Правда? – переспросила Эмили, ощутив, как сочувствие постороннего человека наполняет сердце теплом.

      Наконец, немного успокоившись, она ушла к себе.

      Глава 9

      Ни голос музыки, ни дивные цветы,

      Ни живописи яркое виденье

      Не смогут подарить восторги красоты,

      Что ветра свежего приносит дуновенье.

      Спокойный дождь, таинственный туман

      Холмам даруют влажную усладу,

      А с запада последний отсвет дан,

      Прохладный вечер нам сулит отраду.

Мейсон У. О меланхолии. К другу

      Вскоре после возвращения в Ла-Валле Эмили получила письмо от мадам Шерон. После банальных выражений сочувствия, утешений и советов та приглашала племянницу в Тулузу и добавляла, что, поскольку покойный брат поручил ей воспитание дочери, она считает себя обязанной следить за ее поведением. Сама же Эмили хотела одного: оставаться дома, в родных стенах, напоминавших о прежнем счастье в окружении ушедших родителей, там, где ничто не мешало сколько угодно плакать и каждую минуту представлять милые образы, – но ничуть не меньше стремилась избежать недовольства мадам Шерон.

      Хотя преданность отцу не допускала сомнений в правоте Сен-Обера поручить судьбу дочери заботам сестры как единственной родственницы, Эмили прекрасно понимала, что этот шаг поставил ее счастье в зависимость от прихотей тетушки. В ответном письме она просила позволения на некоторое время остаться дома, в Ла-Валле, и ссылалась на крайний упадок сил, душевное истощение, потребность в тишине и покое. Она знала, что в доме тетушки не найдет ни того ни другого, поскольку благодаря унаследованному от мужа крупному состоянию мадам Шерон вела чрезвычайно рассеянную жизнь. Отправив письмо, Эмили немного успокоилась.

      В первые же дни после возвращения ее навестил месье Барро – бывший друг отца, теперь искренне его оплакивавший.

      – Моему горю нет предела, – сказал он, – так как не найти на свете человека, хоть в чем-то равного Сен-Оберу! Если бы я увидел ему подобного в так называемом светском обществе, то никогда бы не уехал в глушь.

      Восхищение месье Барро вызвало глубокую благодарность Эмили. Она впервые почувствовала облегчение, беседуя о родителях с человеком, которого глубоко почитала как за доброту сердца, так и за деликатность.

      Несколько недель прошло в тихом уединении, и постепенно