Удольфские тайны. Анна Радклиф

Эмили объяснила, почему не хотела покидать дом, где лежит тело отца. Аббатиса похвалила ее за дочернюю верность и выразила надежду, что перед возвращением в Ла-Валле она несколько дней погостит в монастыре.

      – Прежде чем столкнуться со вторым потрясением, дочь моя, тебе необходимо немного восстановить силы после первого. Не стану скрывать: тяжело тебе будет вернуться в опустевший дом, – а у нас ты получишь все, что могут дать сочувствие, покой и религия. Ну пойдем, – добавила настоятельница, заметив, что глаза Эмили опять наполняются слезами, – нам пора в часовню.

      Она привела гостью в комнату, представила собравшимся монахиням:

      – Это дочь, которую я глубоко ценю. Прошу, станьте ей сестрами.

      Затем все прошли в часовню, где торжественное спокойствие вечерней мессы возвысило дух Эмили, подарив умиротворение и утешение веры.

      Добрая аббатиса отпустила гостью лишь в глубоких сумерках. Эмили покинула монастырь в просветленной задумчивости, и Лавуазен опять повел ее через лес, меланхолический покой которого отвечал ее настроению. В молчании она следовала за своим проводником по узкой дикой тропе, но внезапно тот остановился, оглянулся и свернул в высокую траву, сказав, что потерял дорогу.

      Лавуазен шел так быстро, что Эмили с трудом успевала за ним, а на все ее просьбы подождать никак не реагировал. Выбившись из сил, она наконец спросила:

      – Если вы не уверены, что идете правильно, не лучше ли обратиться за помощью в тот замок, что виднеется за деревьями?

      – Нет, – буркнул Лавуазен. – Незачем. Как только дойдем до того ручья – видите вон там, за лесом, отраженный в воде свет, – скоро окажемся дома. Я редко бываю здесь после захода солнца, вот и перепутал тропинки.

      – Место уединенное, – отозвалась Эмили. – А разбойников здесь нет?

      – Нет, мадемуазель, никого здесь нет.

      – Чего же тогда вы боитесь, добрый друг? Разве вы суеверны?

      – Нет, не суеверен, но, сказать по правде, приятного мало проходить мимо замка в темноте.

      – Кто же там живет, что все так боятся? – спросила Эмили.

      – Сейчас уже никто, мадемуазель. Маркиз – наш господин и хозяин этих прекрасных лесов – умер, да он давно здесь и не бывал, а присматривающие за замком люди живут в коттедже неподалеку.

      Эмили поняла, что замок принадлежал тому самому маркизу де Виллеруа, упоминание о котором так подействовало на отца.

      – Да, теперь замок пустует, а когда-то был таким великолепным! – вздохнул Лавуазен.

      Эмили спросила, чем вызваны столь печальные перемены, но старик не ответил. Обеспокоенная внезапным страхом спутника и особенно воспоминанием о реакции отца, она повторила вопрос и добавила:

      – Но если вы не боитесь обитателей замка и не суеверны, то почему же так опасаетесь даже пройти мимо?

      – Наверное, все-таки я немного суеверен, мадемуазель, но если бы вы знали то, что знаю я, думаю, тоже испугались бы. Здесь