Смотри в корень!. Козьма Прутков

думал в «мировой поэме» их развить,

      В большом, посредственном иль в маленьком масштабе.

      И уж составил план. И к миросозерцаныо

      Высокому свой ум стараясь приучить,

      Без задней мысли, я к простому пониманью

      Обыденных основ стремился всей душой.

      Но, верный новому в словесности ученью,

      Другим последуя, я навсегда отверг:

      И личности протест, и разочарованье,

      Теперь дешевое, и модный наш дендизм

      И без основ борьбу, страданья без исхода,

      И антипатий болезненной причуды!

      А чтоб не впасть в абсурд, изгнал экстравагантность…

      Очистив главную творения идею

      От ей несвойственных и пошлых положений,

      Уж разменявшихся на мелочь в наше время,

      Я отстранил и фальшь и даже форсировку

      И долго изучал без устали, с упорством

      Свое, в изгибах разных, внутреннее «Я».

      Затем, в канву избравши фабулу простую,

      Я взгляд установил, чтоб мертвой копировкой

      Явлений жизненных действительности грустной

      Наносный не внести в поэму элемент.

      И технике пустой не слишком предаваясь,

      Я тщился разъяснить творения процесс

      И «слово новое» сказать в своем созданье!..

      С задатком опытной практичности житейской,

      С запасом творческих и правильных начал,

      С избытком сил души и выстраданных чувств,

      На данные свои взирая объективно,

      Задумал типы я и идеал создал;

      Изгнал все частное и индивидуальность;

      И очертил свой путь, и лица обобщил;

      И прямо, кажется, к предмету я отнесся;

      И, поэтичнее его развить хотев,

      Характеры свои зараней обусловил;

      Но разложенья вдруг нечаянный момент

      Настиг мой славный план, и я вотще стараюсь

      Хоть точку в сей беде исходную найти!

      В альбом красивой чужестранке

      

       Вокруг тебя очарованье.

      Ты бесподобна. Ты мила.

      Ты силой чудной обаянья

      К себе поэта привлекла.

      Но он любить тебя не может:

      Ты родилась в чужом краю,

      И он охулки не положит,

      Любя тебя, на честь свою.

      Стан и голос

      

      Хороший стан, чем голос звучный,

              Иметь приятней во сто крат.

              Вам это пояснить я басней рад.

      Какой-то становой, собой довольно тучный,

              Надевши ваточный халат,

              Присел к открытому окошку

              И молча начал гладить кошку.

      Вдруг голос горлицы внезапно услыхал…

      «Ах, если б голосом твоим я обладал, —

              Так молвил пристав, – я б у тещи

              Приятно пел в тенистой роще

      И сродников своих пленял и услаждал!»

      А горлица на то головкой покачала

      И становому так, воркуя, отвечала:

              «А я твоей завидую судьбе:

              Мне голос дан, а стан тебе».