Динуар. V. D.

еще раз – ха. Вот уж действительно денек.

      Они подошли к тому, что могло быть рабочим местом Петера. Моттс уселся на стол и начал весело болтать ногами. Поблизости действительно никого не было.

      – Мне нужно взглянуть на парочку бумаг из… – начал Кравитц.

      – Обожаю Де Хэвилленд, – перебил бесстрашный счетовод. – Ее роль в «Каждому свое» – подлинный шедевр. Какая игра, какие оттенки драмы! Некоторые предпочитают Джоан… но нет, нет, это просто смешно!

      Единственная Джоан, которую мог бы предпочесть сыщик, это бывшая подружка Холланда. Та еще сука.

      – А?

      – Ну же, Ленни, скажи, что тебе нравится Фонтейн, и мы как следует поспорим! – продолжил нести чушь коротышка. – Потому что разговоры о кино – это единственное, чего ты добьешься этим поздним визитом.

      Как же он бесит. Хуже любой Дросс. Кравитц выразительно посмотрел на свой кулак.

      – Можешь меня бить, Ленни. Можешь меня убить. Серьезно, ни в чем себе не отказывай. Того, что сделает со мной миссис Флэнаган, тебе все равно не дано.

      – А?

      – Моральные принципы не позволяют.

      Смешно.

      – Мои моральные принципы давно размыты.

      – А у нее их нет. Чуешь разницу?

      «Ты не получишь от них ни слова», – сказала клуша, едва не выползая из платья. Сыщик вздохнул. Каждый шаг в этом про́клятом деле давался с большим трудом. Дросс закидала бумагами, нищий едва не обоссал. Где это видано, чтобы бродяги мочились на честных за’аров? Краун чуть не проделал в груди сквозное отверстие, размером с Польшу, а теперь и этот бумагомарака артачится… Вдруг что-то шевельнулось возле безразмерной штанины Стегманна. Неужто пресловутый Петер ныкается под столом?

      – Это не то, о чем ты думаешь, – предупредил реакцию сыщика коротышка.

      – И что же это? – Кравитц небрежно направил револьвер на звук.

      – Это Освальд.

      – Ну так скажи Освальду, пусть выходит.

      – Эй, Освальд, приятель, вылезай, – нехотя позвал банкир.

      Из тусклого мрака тут же вынырнула любопытная головка. Насыщенно синяя, как ночное море под вспышкой молний. Геккошка37. У Лори был такой же, только песочный. На вкус Ленни, они слишком жизнерадостные. Зверек легко вскарабкался по брюкам и уселся рядом с хозяином.

      – Что еще за хрень?

      – Это геккон, – обиженно ответил Стегманн. – Эрл кошта38, берлинская лазурь , очень общительный.

      Освальд улыбнулся и приветливо вытянул вперед лапку, словно здоровался.

      – Не при посторонних, – строго сказал Моттс. – Мы это обсуждали.

      Освальд недоверчиво посмотрел на сыщика.

      И чего это я посторонний?

      – Знаешь, они удивительные создания…

      – Хей, Стегманн, смотри что у меня тут. – Надо быстро заткнуть парня прежде, чем он унесется в дебри гекконоведения. – Держу пари, вам с лазоревым коштой понравится, – Кравитц протянул сложенные листы банкиру.

      Его крапленый козырь в этой идиотской игре.

      – И что это? – Когда

37

излюбленные домашние питомцы за’аров, размеры выведенных видов могут достигать полутора футов в длину

38

порода и окрас соответственно