Скверная кровь. Валерий Красников

в столицу.

      – Но ты же сам говорил…

      – Имперец мёртв, и обвиняют в этом тебя. У меня нет ни одного друга, который предложит убежище полукровке, разыскиваемому за убийство черноволосого. Тебя найдут и прикончат на месте. Ради полуэльфа никто и суда не станет устраивать.

      – И что же мне делать?

      – Нам придётся вернуться в Ролон. Единственная моя надежда – найти господина, пока он ещё не уехал из города, и попытаться убедить его, что ты никому не причинишь вреда. Пока я этим занимаюсь, тебе придётся скрываться у своих друзей – городских нищих. Если ничего не получится, я посажу тебя на одну из лодок, которые перевозят товары к самому краю обжитых имперцами территорий, в тамошних лесах тебя не найдут, даже если пошлют на поиски солдат. Я дам тебе денег, сколько смогу. Но вернуться, Амадеус, ты уже не сможешь. Убийство имперца – это преступление, за которое для таких, как ты, прощения нет.

      Разумеется, всё, что Пипус говорил, представлялось мне полнейшим бредом. Какой лес, какие эльфы, я не представлял, как буду жить среди них. Сунься я туда, вопрос будет лишь в том, кто сожрёт меня раньше: какой-нибудь хищник или друид-людоед. В большом городе я мог бы, по крайней мере, воровать еду. В Великом лесу я сам стану едой. Так я ему и сказал.

      – Тогда отправляйся подальше в захолустье, где живут мирные эльфы. Ты ведь знаешь их язык. Эльфийских деревень сотни, укройся в одной из них.

      Я промолчал, не желая усугублять страхи наставника собственным испугом, хотя понимал, что это тоже не выход. Я не чистокровный эльф, и ни в одной деревне меня не примут. Пипус какое-то время тоже молчал. А когда он внезапно остановил ослика и приблизил свой рот к моему уху, я почувствовал, как по телу пробежала дрожь.

      – Мне вообще не следовало воспитывать тебя. Мне не следовало пытаться помочь твоей матери. Это стоило мне карьеры, а теперь, возможно, будет стоить и жизни.

      И снова я задал наставнику вопрос о своей матери, точнее, о матери Амадеуса. И почему старик-аристократ меня преследует? Но получил обычный, уже поднадоевший ответ:

      – Неведение – твоя единственная надежда. И моя тоже. Нужно, чтобы ты мог честно заявить, что ничего не знаешь.

      Однако мне казалось, что неведение – не такая уж надёжная защита. Скажем, сегодня меня защитило вовсе не незнание, а клинок бретёра – не вмешайся Рикус, я так и умер бы, пребывая в «спасительном» неведении.

      Почти весь путь до столицы Пипус молчал. Он ничего не сказал, даже когда мы останавливались на ночлег, расположившись в кустах подальше от дороги. В часе ходьбы от Ролона наставник остановился.

      – Дальше тебе можно двигаться только ночью, – заявил он. – В Ролон войдёшь с наступлением темноты и старайся не высовываться. И не вздумай пока сунуться к нищим, ни в коем случае. Если всё утрясется, я тебе сообщу.

      – А как ты меня найдёшь?

      Он щёлкнул костяшками пальцев меня по голове и прошипел:

      – Ночью ты незаметно проберёшься в наш дом.

      Когда я повернулся, чтобы уйти, Пипус внезапно крепко сжал меня в объятиях.

      – Ты