Парниковый эффект. Олег Дудинцев

его подписал.

      Поиски в этих новых условиях под ногами жизненной тверди привели его через несколько лет на юридический факультет авиационного вуза, где впервые за пятьдесят один год он предстал перед аудиторией в непривычном для себя качестве, но быстро освоился и уже седьмой год сеял в юных непросвещенных умах семена уважения к своему государству, закону и праву, рассчитывая, что те прорастут и дадут полезные для общества всходы.

      Соседи по дому, получив от него по телефону добро, явились к Субботину уже поздним вечером, и тот, уединившись с ними на кухне, выслушал их рассказ о болезни Ланцова, однако высказываться по поводу услышанного не стал, а предложил гостям чаю, и было неясно, поверил он им или нет, и Разумовский, отказавшись от угощения, осторожно спросил его:

      – Считаете, что мы оба свихнулись?

      – Да нет, почему же, чудес в нашей жизни хватает, – ушел от прямого ответа Субботин. – Только я по роду своей работы больше фактам верить привык, когда могу их лично пощупать, проверить и оценить.

      Разочарованный его ответом Иннокентий Сергеевич лишь тяжко вздохнул и попросил помочь им хотя бы тогда до конца разобраться с возвращенными по их версии Голубковым украденными деньгами, и Субботин ответил, что сделать это несложно, поскольку один из беседовавших с Василием Васильевичем начальников – Денис Мухин – начинал свою службу в угрозыске под его руководством.

      – Неплохой тогда парень был – толковый, порядочный. Сейчас не знаю, всякое разное о нем слышал, – объяснил он гостям и, взяв в руки мобильник, набрал номер «крестника».

      В ходе их недолгого разговора он поинтересовался у обрадованного его звонку Дениса обстоятельствами гибели Лени, объяснив, что тот в свое время обманул его тещу, а когда они распрощались, поверг в уныние Разумовского, сообщив, что иной информации о пропавших деньгах у следствия нет.

      Вернувшись выжатым, словно лимон, домой, Василий Васильевич прошел в свою комнату с одним лишь желанием завалиться спать, но заявившаяся к нему следом жена этому воспрепятствовала и, сунув ему в руку листок с какими-то цифрами, объявила, что нашла покупателя на квартиру.

      – Деньги, естественно, пополам, это лучше, чем по суду делить, – деловито объяснила она.

      – А жить-то где? – растерянно поинтересовался Ланцов.

      – Дело твое. Я себе однокомнатную рядом с Игорем подыскала, а ты сам решай. Может, ты в Австрии жить захочешь.

      Василий Васильевич бросил взгляд на листок с ее вычислениями, но вместо того, чтобы взорваться и изорвать его в клочья, он вдруг увидел в глазах этой близкой ему до недавнего времени женщины страх и растерянность и почувствовал жалость к ней. «Она же не виновата, что такой родилась, и вирус ее не берет, вот и мучается», – подумал он, после чего сказал Нине Петровне, что понимает ее и желает ей счастья.

      С мыслями о своем ставшем совсем уже неопределенным будущем он улегся в постель и вскоре заснул, а под утро вновь