Крымская лихорадка. Виталий Еремин

Он говорил: заглядывать далеко вперед – недальновидно. Ребята, это Черчилль говорил, которого народ избирал четыре раза!

      – Как должна произойти передача денег? Тебе сказали? – спросил Носков. Чувствовалось, что этот вопрос не выходил у него из головы.

      – Курьер передаст деньги в туалете аэропорта, – сказал Яшин.

      Носков поморщился.

      – Нашли место. Деньги передадут тебе?

      – Нет, человеку, который зайдет в туалет вместе со мной. Я – всего лишь свидетель передачи пакета.

      – А расписка? – спросил Носков.

      Яшин молча пожал плечами. О расписке ему ничего не сказали.

      – Какая может быть в таких случаях расписка? – усмехнулся Гусев. – Называется только сумма. Сумму назвали?

      – Сто десять тысяч рублей, – сказал Яшин.

      Курьер, который привез деньги, видел рядом с Яшиным Гусева, но не пошел следом за ним в туалет. Причина была простая. Курьер заметил, что Гусев и Яшин находятся под наблюдением. Процедура передачи денег осложнялась еще и тем, что курьер узнал Яшина по фотографии, а Яшин никак не мог вычислить в толпе прибывших курьера. Получив багаж, прилетевшие пассажиры разъехались, а курьер смешался с теми, кто ждал очередных рейсов, и наблюдал со стороны за Яшиным и Гусевым. Те потерлись в зале ожидания с полчаса и поехали обратно. Курьер сел вместе с ними в автобус, улучив момент, сунул конверт с деньгами Гусеву и сошел на следующей остановке.

      Конверт был тщательно заклеен. Вскрыв его, Вадик и Гусев три раза пересчитали деньги. Ровно сто десять тысяч.

      Глава 16

      Сережа вошел в подъезд, осмотрел его и вернулся. Бодро доложил:

      – Все чисто, Олег Степаныч.

      Носков смотрел на фитильного Сережу, как на ребенка. Играет в телохранителя. А ведь в трудную минуту не спасет. Просто не сумеет. Желание есть, умения – ноль. Если ты, дуралей, осмотрел подъезд на первом этаже, это еще не значит, что все чисто. Пулю можно получить и на втором этаже и на третьем. На каком угодно.

      – Ладно, Сережа, иди домой. Я, может, здесь заночую.

      – Значит, утром быть здесь? – спросил Сережа.

      – Я позвоню. Иди, отдыхай, – сказал Носков.

      “Если меня изберут, приставлю его к Галине. Пусть ее охраняет”, – подумал Носков, глядя в спину удаляющемуся Сереже.

      В маленькой квартирке Аллы царил художественный беспорядок. Всюду лежали кисти и тюбики с краской, книги, одежда, косметика. А посреди комнаты стоял мольберт с наброском портрета Носкова. Олег стоял, держа двумя руками концы воротника куртки, и смотрел прямо в глаза тому, кто рассматривал его на портрете. Только его глаза имели не обычное жесткое выражение, а излучали теплоту и нежность.

      – Когда это ты меня зацепила в таком виде?

      Алла подошла, встала рядом, положила руки на плечо Носкову.

      – Однажды ты посмотрел на меня именно таким взглядом.

      – И ты запомнила?

      – Как не запомнить. Ведь это было всего один раз.

      “Неправда, – подумал Носков. – Просто женщинам всегда мало