Хам, или Детка, тебе не понравится. Янка Рам

эту озабоченную, я ем! – рявкает Хам через приоткрытую дверь.

      – Что ему надо? – приподнимаю я бровь.

      Многозначително переглядываются…

      Доедаю под пристальными взглядами один кусок пиццы, чтобы освободить руку.

      – Ребята… – прикладываю её к сердцу. – Спасибо! От всей души. А где я вообще?

      Несмело подхожу к окну. Поднимаю рольштору.

      – Тихо! – перехватывает мою руку Ёж, спасая от столкновения локтя с кактусом. – Этим не стоит колоться. Он в некотором роде ядовит.

      Отдёргиваю руки, выглядываю в окно.

      – Вау… Красиво.

      Ночной вид на Дворцовую набережную, Неву и Троицкий мост. Примерно прикидываю, какой именно дом стоит на этом месте. И не могу припомнить.

      – Можно выйти на балкон?

      – Я бы не рисковал, – сдержанно улыбается мне Пикси. – Дом в аварийном состоянии, перила сыпятся.

      Глядя в окно, доедаю второй кусок пиццы. Жаль, что кружка с моим недопитым чаем осталась в учительской. Удовлетворюсь горячей водичкой из кулера. А то мало ли… Вдруг он передумает?

      Оглядываюсь, рассматривая большую гостиную.

      У меня тьма вопросов! Настолько много, что не имеет смысла начинать задавать.

      Троица разбредается по своим делам. Анвар и Ёж уходят. Пикси садится за свой секретарский стол и погружается в монитор.

      Мысленно прикидываю, где заканчиваются мои десять метров. Вот ровно за стоящей в центре большой инсталляцией плоской земли. За дверь мне не выйти…

      Решаясь проверить, как работает мой ошейник, подхожу к инсталляции. Прижав руки к шее, делаю шаг в сторону двери. Никакой реакции. Радостно делаю ещё пару шагов и с ужасом взвизгиваю, как только эта гадина на шее, шевельнувшись, прихватывает меня туже.

      Не глюк, значит… Хочется побиться в истерике, покричать «за что?» и поискать управу на всё это безобразие. Но… я, наверное, так не умею. Да и устала я сегодня биться то об асфальт, то об пол.

      В приёмной три двери. Одна – выход/вход, вторая – в учительскую, третья, по всей видимости – в уборную. В дальнем углу. Явно больше 10 метров от Хама. Но мне туда нужно.

      Пару раз стукнув в дверь учительской, приоткрываю. Хам маркером рисует на своём окне.

      – Чего тебе? – не оборачиваясь.

      – Не могли бы Вы… немного увеличить нашу дистанцию? Мне нужно в туалет, а я слегка… хм… не дотягиваю…

      – Нет. Потерпишь. Закрой дверь.

      И что я с его точки зрения должна потерпеть – нужду или удушье?

      Придётся всё-таки удушье…

      Захлопываю дверь. Чтоб тебе, зараза, карма врезала тем же по тому же месту! Представляю, как оно могло бы выглядеть в какой-нибудь мужской интерпретации. И рисуется мне эрекционное кольцо, туго стянутое на его мошонке. Да… Вот так было бы здорово. Попробуй пописать с ним!

      Дверь распахивается. Экстренно отлетаю чуть дальше, чтобы мне не припечатало.

      – Иди, – тихо рычит Хам.

      – Куда?

      – В… – сжимает губы, явно проглатывая пару матов, – … туалет.

      В его голосе опять нечто, что минуя