Лепесток за лепестком. Антология

привстал в постели и принялся разглядывать это рукопожатие.

      – Что молчишь? – сказал Юранд. – И почему дрожишь? – Он разжал пальцы.

      Юноша медленно опустился на подушки, не сводя глаз с руки Юранда, которая вновь легла на трость.

      – Вчера ты сказал, что осязание света заставляет тебя страдать.

      – Да, шеф, – нерешительно ответил больной, закрыл глаза и нервно вздохнул.

      – Ведь это больно, не так ли? Это мучительная боль, так ты сказал вчера.

      – Да, шеф, – повторил юноша, не открывая глаз. – Когда сняли повязку, было очень больно, и потом тоже… Я думал, что умру.

      – Ну что ты, что ты… – сострадательный тон вновь проявился в голосе старика. – Умереть мы тебе не позволим… Если ты умрешь, на кого останутся твои летучие мыши?

      Агесандр заметил, как тонкие губы Юранда вздрогнули и раздвинулись на лице. Так впервые увидел он человеческую улыбку.

      – Я слышал, будто наше Общество стоит на пороге великого изобретения? – опять вмешался доктор Фальк.

      – Это правда. – Юранд шевельнулся в кресле. – Через пару лет любой из нас сможет быстро и свободно перемещаться даже в незнакомой местности. Никаких тросточек! – торжествующе воскликнул он. – Великий Кворум не скупится на средства.

      Председатель лично заинтересован. Никогда еще наш институт так не процветал! И все это благодаря Агесандру, нашему укротителю летучих мышей. – Улыбка еще шире расплылась по лицу Юранда.

      – Тогда уж, наверное, Агесандр обеспечит себе почетную пенсию? – полюбопытствовал доктор Фальк.

      – Несомненно, мой друг, несомненно.

      Все замолчали, и в тишине прозвучал голос юноши:

      – Но мне вовсе не больно!

      Доктор вздрогнул и переступил с ноги на ногу. Юранд не шелохнулся, только лицо его вмиг осунулось и затвердело.

      – Хорошо, допустим, – проговорил старик, не скрывая раздражения. – Допустим, тебе не больно. Но ты не будешь, я надеюсь, отрицать, что свет причиняет тебе страдание?

      Агесандр промолчал в ответ.

      – Ты утратил счастье вечной тьмы. Не ты первый испытал удар внезапного прозрения. Повинуясь второму закону Конституции, ты обязан страдать. Потеря темноты – страшный удар для тебя, я надеюсь. Будь благоразумен. Операцию сделает профессор Нуарель, это опытный специалист. Он возвратит тебя в лоно тьмы, и мы продолжим наши исследования. – Участливые нотки возвратились в хриплый старческий голос. – Тебя ждет работа, Агесандр. Нам надо продолжать.

      – Я не хочу, не хочу! – перебил его юноша, вжимаясь затылком в подушку.

      – Аги, мой мальчик… дай мне руку.

      Юноша не шелохнулся. Старик пошевелил в воздухе пальцами, очень медленно вернул руку на трость, лицо помрачнело.

      – Я обещал Председателю, что к празднику Святого Полифема работа будет завершена. Подумай, Аги… Орден доктора темно-ведения сам плывет тебе в руки.

      – Не хочу, – повторил юноша упавшим голосом.

      – Ты…