Улей. Грегг Олсен

Как вы оба оказались здесь, в Вашингтоне?

      – Вы хотели спросить, как Марни Спеллман удалось подчинить своему влиянию мою жену, а потом и мою жизнь? – уточнил он, побагровев: должно быть, Линдси вскрыла незажившую рану.

      – Пожалуй, – подтвердила она.

      Салливан погладил кошку, и вверх, к вентилятору, снова полетели шерстинки.

      – Все началось с того дурацкого канала «Магазин на диване». Она как будто загипнотизировала мою жену. Калиста принялась скупать её продукцию. Мыло, скрабы, эликсиры из цветочной пыльцы. Каждый день у нас на пороге появлялась посылка UPS.

      Он умолк, и Линдси заполнила паузу:

      – Многие покупали её продукцию…

      – Но они не бросали всё, что им дорого, ради того, чтобы быть с ней, – перебил её Рид. – На мой взгляд, это была проблема – компульсивность, шопоголизм, что-то такое. Я даже предложил Калисте обратиться за помощью к психологу, а она закрылась от меня. И, если честно, я подумал и отступился.

      – Помогло?

      – Увы, нет, – ответил он, поглаживая кошку. – Я был в недоумении. Происходило что-то непонятное. Она к тому времени уже начала приобретать записи с её лекциями.

* * *

      Зима 1998–1999 гг.

      Лос-Анджелес, штат Калифорния

      Недовольная реакцией мужа и друзей на её новое увлечение, которое начало проявляться зимой 1998–1999 годов, Калиста Салливан попросту устранилась от участия в их повседневной жизни и занялась самопознанием и поисками самой себя. Нет, она никуда не уехала, но витала в каких-то своих облаках. Подруги, с которыми она обедала по выходным, теперь никак не могли договориться с ней о встрече. Она была слишком занята, слишком озабочена. Вечерами посещала курсы медсестер. Днем работала помощником администратора в одном из ресторанов, но так часто стала пропускать свои смены, что её уволили.

      Калиста и не думала расстраиваться. Сосредоточила своё внимание на компакт-дисках, которые заказывала у расширяющегося предприятия Марни Спеллман.

      – Я слышу зов, – призналась она Риду как-то в феврале.

      – Зов? – Её слова не поддавались осмыслению.

      – Голос говорит мне, что я должна уехать. Что меня ждет нечто более значимое.

      – Более значимое, чем твои дети? Чем я?

      – Вряд ли ты поймешь. Я сама поняла это только недавно. Речь идет о более высокой цели.

      Глаза Рида наполнились слезами.

      Калиста с тревогой посмотрела на мужа. Потом потянулась к нему, и они обнялись.

      – Я тебя не понимаю, – произнес он.

      – Знаю. Тебе это трудно понять. Рид, ты часть того мира, который создан для удобства мужчин: ты и наши мальчики в центре, а я на периферии. Но все же попытайся взглянуть на это моими глазами. Попытайся понять, что быть женой и матерью – это еще не вся жизнь, не конец всего. Я выхолощена. Во мне зияет пустота. Неужели ты не видишь?

      Кто эта женщина?

      – Нет, – отвечал он. – Я не могу этого понять. На мой взгляд, быть матерью наших сыновей – это большая честь, дар, который только ты способна преподнести. Более высокого предназначения просто быть не