День поминовения. Агата Кристи

Айрис пробежала его глазами. Две ясные четкие фразы, не допускающие разнотолков:

      «Если вы думаете, что ваша жена кончила жизнь самоубийством, вы ошибаетесь. Она была убита».

      Айрис взяла в руки второй листок.

      «Ваша Розмэри не покончила с собой. Она была убита».

      Айрис сидела в оцепенении, не сводя глаз с листков. До нее снова донесся голос Джорджа:

      – Я получил их примерно три месяца назад. Вначале мне показалось, что это шутка, жестокая, гнусная шутка. А потом я стал думать, стал спрашивать себя, почему же Розмэри покончила с собой.

      – Депрессия после гриппа, – машинально повторила Айрис давно затверженную фразу.

      – Знаю-знаю, но ты только вдумайся! И сразу поймешь, что это какая-то чушь! Ведь сотни людей болеют гриппом, а потом чувствуют упадок сил – ну и что?

      – Но, может быть, она была несчастлива, – с трудом выдавила из себя Айрис.

      – Вполне возможно. – Джордж отнесся к ее словам спокойно. – И все-таки не представляю, чтобы Розмэри наложила на себя руки только оттого, что она несчастлива. Она могла грозиться покончить с собой, но решилась бы вряд ли…

      – И тем не менее решилась. Как иначе все это можно объяснить? У нее даже яд нашли в сумочке.

      – Я знаю. Вроде бы все указывало на самоубийство. Но с тех пор, как я получил вот это, – он пальцем постучал по письмам, – я начал снова все сопоставлять. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался в том, что тут что-то неладно. Поэтому я тебя и спрашивал, не было ли у Розмэри врагов, не говорила ли она тебе, что кого-то боится. Если ее убили, должна же быть какая-то причина.

      – Джордж, ты сошел с ума!

      – Иногда мне и самому так кажется. Но временами я чувствую, что я на верном пути. Нет, я должен узнать, должен докопаться до истины. Ты должна мне помочь, Айрис. Ты тоже должна подумать и вспомнить. Именно вспомнить. Мысленно вернуться к тому вечеру. Еще и еще раз. Ты ведь понимаешь, что если она была убита, то сделать это мог только один из сидевших за столом. Это тебе понятно?

      Да, это ей было понятно. Хватит гнать от себя непрошеные мысли. Она должна снова все вспомнить: музыка, барабанная дробь, притушенные огни, очередной номер эстрадной программы, снова яркий свет и… Розмэри, рухнувшая на стол, с посиневшим, конвульсивно дергающимся лицом.

      Айрис вздрогнула. Ей стало страшно, впервые по-настоящему страшно.

      Она должна думать, должна вернуться в прошлое, вспоминать.

      Розмэри… Розмарин[11] – это для памятливости[12]. Надо заставить себя вспомнить. Все, до самых последних мелочей.

      Глава 2

      Рут Лессинг

      В минуту короткого затишья посреди делового дня Рут Лессинг вспоминала жену своего шефа – Розмэри Бартон.

      Она никогда не любила Розмэри. Но до того ноябрьского утра, когда она впервые встретилась с Виктором Дрейком, она сама не сознавала, насколько сильна ее неприязнь.

      Разговор с Виктором дал толчок всем событиям, привел в движение все скрытые

11

Розмарин – невысокий вечнозеленый кустарник с мелкими голубыми душистыми цветами.

12

Слова Офелии в трагедии Шекспира «Гамлет», акт IV, сц. 5. (Перев. Б. Пастернака.)