Minima Moralia. Размышления из поврежденной жизни. Теодор В. Адорно

колесницу объективной тенденции. Само разворачивание принципа индивидуации в общественной жизни, выливающееся в торжество фатальности, дает философии на то достаточно поводов. Гипостазируя буржуазное общество, а также его основную категорию – индивида, Гегель не смог истинным образом проработать их диалектику. И хотя посредством классической экономии ему удается постичь, что сама тотальность производит и воспроизводит себя из взаимосвязанности антагонистических интересов составляющих ее членов, индивид как таковой по большей части наивно представляется ему нередуцируемой данностью, которую он сам же в теории познания и разлагает. Но в индивидуалистском обществе не только всеобщее претворяет себя в действительность посредством взаимодействия единичностей, но и общество есть по существу субстанция индивида.

      Поэтому социальный анализ способен извлечь из индивидуального опыта несравнимо больше, чем допускал Гегель, в то время как, наоборот, большие исторические категории после всего, что с их помощью между тем успели нагородить, уже не защищены от подозрения в обмане. За полтора века, что прошли со времен гегелевской концепции, кое-что от силы протеста вновь перешло к индивиду. В сравнении со старомодной скупостью, весьма характерной для обращения Гегеля с индивидом, индивид в том, что касается полноты, дифференцированности, приобрел столько же силы, сколько и утратил, будучи ослабленным и выхолощенным вследствие обобществления общества. В эпоху его распада опыт постижения индивидом себя и того, что с ним происходит, снова вносит вклад в познание, которое ранее было просто скрыто за индивидом, покуда он как господствующая категория толковал себя неизменно позитивным образом. Перед лицом тоталитарного единения, недвусмысленно провозглашающего, что смысл – в уничтожении различий, в сфере индивидуального могла временно сокрыться даже некая часть освободительной общественной силы. Поэтому критическая теория задерживается в этой сфере{9} не с совсем уж нечистой совестью.

      Всё это не призвано скрыть небезупречность данного опыта. Я написал книгу большей частью еще во время войны, в условиях созерцания. Изгнав меня, власть одновременно лишила меня возможности познать ее полностью. Я еще не признался себе в своей совиновности, в порочный круг которой попадает всякий, кто перед лицом неописуемого, происходившего коллективно, говорит об индивидуальном.

      Отправной точкой каждой из трех частей работы становится предельно суженное личное пространство интеллектуала в эмиграции. Его дополняют размышления более обширного общественного и антропологического охвата: они касаются психологии, эстетики, науки в ее отношении к субъекту. Завершающие каждую из частей афоризмы подводят, в том числе тематически, к философии, никоим образом не претендуя ни на завершенность, ни на окончательность: все они призваны обозначить точки входа или наметить модели для грядущего напряжения

9

критическая теория задерживается в этой сфере – Адорно использует тот же глагол verweilt (задерживается), который Гегель в Феноменологии духа (1807) употребил в знаменитом выражении, переведенном Г. Шпетом как «смотрит в лицо негативному, пребывает [verweilt] в нем» (Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа / пер. Г. Шпета. М.: Наука, 2000. С. 23). – К. Ч.