Зона ЧП. Не изученная война 1996 года. Алексей Валентинович Тихомиров

зеркал заднего вида, да еще в темное время суток точно встать на отмеченное место. Задним ходом я заехал на плиты и остановился. Санек проделал то же самое с моими подсказками и остановился рядом, сбоку. Ну вот, не в грязи стоять. Удобное место. Вскоре к нам присоединился Паштет со своими тумбочками.

      – Жрать охота, – заглушив свою машину и прыгнув в грязь, сказал Паштет.

      – Надо перекусить, – добавил я. – Доставай, у кого что есть, и пойдем под крышу, вернее то, что от нее осталось.

      Перед движением из Владикавказа нам выдали сухпаек. Неизвестно, когда будет горячая еда. По пути сюда, на одной из остановок я уже перекусывал, но оставалось еще полбуханки хлеба, банка тушенки и банка снетков в томате. Также еще с Пыталова в машине были припрятаны печенья и минеральная вода. Про печенье я никому не сказал, и доставать его на общий стол даже в мыслях не было. Банку тушенки тоже оставил в машине, хотя про тушенку я рассказал, что оставил на завтрак.

      Внутри кошары были обгорелые доски и бревна, повсюду обломки бетонных блоков и кирпичей, на одном крупном куске бетонного блока мы накрыли стол.

      – Может, прогуляемся по ядру? – предложил Паштет, потягиваясь после вкусного ужина.

      – Ты что, придурок? Тебя никто не знает, повсюду посты, наряды, часовые. Хочешь пулю в лоб? – отреагировал Санек.

      – А как другие ходят? В темноте не видно, свой ты или нет, – поинтересовался Паштет.

      – Пароль какой-то есть, – сказал я, закуривая сигарету. – Мы пока не в курсе, завтра по светлому все разузнаем.

      – Хорошо, – сказал Паштет. – Что-то холодно.

      – Прохладно ночью будет, но воду из радиаторов сливать нельзя, где потом воды набрать, – сказал Саня.

      – Да мы десять раз машины заведем, по-другому не согреться будет, – ответил я.

      Если кто-то интересуется, откуда столько бензина, чтобы постоянно работала машина для обогрева кабины, я отвечу. Это сейчас с бензином проблема, а тогда топлива было хоть жопой ешь. У нас были постоянно заполнены два бака, а это более двухсот литров. Как только заканчивался бензин в одном баке, то переключали на второй и при первом удобном случае заправляли пустой. С колонной двигался бензовоз, который также пополнялся в определенных точках. Где именно, до этого мне дела не было. Я знал одно – если мне надо, я подъезжал и заправлялся, и никто не интересовался, где я столько мог сжечь. Да и на обогрев кабины расход был небольшой. Более того, вся округа, все более-менее крупные станицы, которые находились рядом с нами, пользовались нашим топливом. Хватало всем – и нам, и врагам.

      Да, именно враги. Я понимал, что это своего рода гражданская война. Я понимал недовольство чеченцев. На их вопрос, зачем мы пришли на их землю, у меня ответа не было. С другой стороны, это такая же земля, как и моя, здесь везде Россия. Но если они стреляют по нам, по мне, берут в плен, отрезают головы нашим солдатам, то они враги, и я так же буду стрелять и убивать своих врагов. А еще мне в то время было всего 19 лет, и я был солдатом срочной службы, приказали – сделал.

      Становилось