Хроники ордена Церберов. Яна Ясная

да это тебя естество зовет, мужика тебе надо! Всё, иди отсюда, лекарство за дверью сама найдешь!”

      Камень, сощурившись, оглянулся на мой смешок, и я из уважения к его старшинству сделала вид, что смеялся кто-то другой, но не я, нет!

      Илиан отвернулся, а я задумалась: а может, и правда, не было никакого взгляда?

      Себе, конечно, нужно верить – но если я просто не поняла, что хотела себе сказать? И на самом деле это и впрямь, кхм, “естество зовет”?

      Мужика-то у меня действительно давненько не было…

      Может, и впрямь, завести кого? Мужиков вокруг – полный акрополь, на любой вкус. Пониже, повыше, тоньше, толще, темные, светлые, да хоть бы и рыжий – “лекарство” по душе подобрать не долго.

      Составим с Солнышком расписание, будем по очереди хахалей в комнату таскать!

      У церберов на плотскую любовь запрета нет: это семью двенадцать лет заводить не моги, а любиться – любись, лишь бы службе помехой не стало.

      Мне про это еще наставница рассказывала.

      Тетка Карима, когда поняла, что на болоте мне жизни больше не будет, здорово вспылила – столько сил ею было в будущую преемницу вложено, а из-за моей дурости всё прахом пошло!

      Но потом, когда гнев у нее уже схлынул, а задница у меня еще не зажила, стала понемногу отходить и наставлять бедовую-непутевую, рассказывая, что там у них да как:

      – Как только звезды в Зале Испытаний новичка признают – всё, пути тому назад нет. Цербер своей волей из ордена уйти не может, только с позволения старших. А они раньше, чем через двенадцать зим, не отпускают. Да и потом – еще по службе поглядят.

      Я повозилась на лавке, пытаясь осторожно согнать наглую муху: жар, вроде бы, спал, спасибо Ведающему Тропы, и в озноб меня больше не бросало, только укрыться все еще было выше моих сил. А эта тварь назойливая кружила, кружила, стремясь сесть на подживающую спину или то, что пониже – да и жигануть так, что искры из глаз сыпались.

      Тетка Карима поглядывала на моё шебуршение искоса, поджав губы.

      – А раньше, что – совсем никак? – я, наконец, устроилась поудобнее и затихла.

      – Ну, почему… можно за золото. Но цену назначает орден, и он не торгуется. И обязательно должен найтись человек, который тебя выкупить захочет – самому за себя откуп заплатить нельзя. Это если вообще орден согласится отпустить. А не согласится – так просто откажет, и никто ему в этом не указ.

      – А если, скажем, цербер – баба, и понесет?

      Муха вернулась, и теперь жужжала где-то над ухом, зля неимоверно.

      – Ты себя-то самой умной не считай! – вскипела тетка Карима.

      Спина заныла: нынче ей как раз за то и прилетело, что посчитала я себя самой умной.

      Я затихла, замерла, выжидая – но миновало, и буря прошла стороной, тетка успокоилась так же быстро, как и рассердилась.

      – Орденские бабы, конечно, нос дерут до небес. Да только родить не могут.

      Думать об этом мне, шестнадцатилетней, было неприятно: пусть мужа мне ждать не приходилось, но детьми ведьме обзавестись никто не запретил бы.

      Детей я хотела.

      Не прямо сейчас