Наследница долины туманов. Мария Лунёва

схоронили. А отец принялся искать новую более крепкую утробу.

      Да, к счастью, долго не протянул: не успел обрюхатить, ни свою молодую жену, ни многочисленных любовниц.

      Повернув голову, я глянула на три одинокие яблони, высаженные на небольшом холме. За ним находился семейный склеп. Отец погиб прямо там. Кто-то открыл дверь в зверинец. Вырвалась свора охотничьих псов и загрызла батюшку по непонятным побуждениям. Никогда такого не случалось, да и собаки агрессии не проявляли, ни до того случая, ни после. Мы даже не стали умерщвлять животных.

      А Мояла, думаю, их ещё и сахарными косточками после подкармливала.

      Много ходило слухов.

      А уж когда мачеха, запинаясь, сообщила, что я выхожу замуж за её дальнего родственника, всё встало на свои места. Один тиран сменился другим. Новый князь размениваться не стал и быстро определил наследницу – калеку в жёны, а вдову усопшего – в любовницы. И плевать ему было, что последняя являлась его пусть и очень дальней, но родственницей.

      Тему смерти прежнего князя поднимать запретили.

      Ещё бы, новый правитель даже скрывать не стал, что наделён способностью управлять зверьём. Это был дар их рода. Удачливый охотник всегда возвращался с добычей, его псы слушались беспрекословно. Все понимали, кто убил моего отца.

      Но кто же убийце предъявит за смерть князя, если он занял его место.

      Хотя, что странно, он всегда отнекивался, если кто пытался ему об этом намекнуть. Казалось бы, хвалиться должен – сумел власть захватить. Ан нет!

      Явившись в наш замок, он быстро навёл свои порядки и назначил дату ритуала единения.

      Не было у меня свадьбы пышной, да платья белого. Меня просто отвезли в храм, надели на безымянный палец правой руки простое серебряное колечко.

      А потом…

      А потом была брачная ночь.

      О том, что происходило между моим мужем и мною, я предпочитала не вспоминать. Те мерзкие ночи, руки, тискающие моё тело, та боль, что доставляло соитие… Я старательно прятала это в недрах памяти и никогда ни с кем не говорила о том, что переживала в такие моменты.

      Меня передёрнуло.

      Я понимала, что брак для женщины – это смирение и покорность. А ещё унижение, насилие над личностью и… боль.

      Её было так много в моей жизни, что в какой-то момент я и забыла, как это существовать отдельно от неё. И так раз за разом. Супруг заявлялся в мои покои всегда в подпитье, обвинял в том, что ему приходится ублажать покалеченную уродину, и намекал, что видно мне это нравится, поэтому я и не тороплюсь беременеть. И причинял боль, мстя за свои мнимые страдания. На самом деле ему просто нравилось унижать и давить людей как тараканов.

      Порой ночами в тишине я слышала громкий плач, доносившийся из спальни Моялы, расположенной надо мной. Наверное, она слышала и мои вопли, но виду не подавала. Закрывая подушкой голову, я молила всех известных мне богов, чтобы они прибрали душу князя и положили конец тому ужасу, что творился в нашей семье.

      Но мои молитвы оставались без ответа.

      Потянувшись, я нагнула веточку ели и