Наследница долины туманов. Мария Лунёва

грозного, сильного, умного.

      Моргнув, я вдруг поняла, что не могу отвести от него взгляда. Этот огонёк пульсировал и вводил меня в транс, подчиняя и отчего-то обещая некую безопасность.

      Такие нелепые чувства.

      Но мой страх вдруг исчез. Мысли о скорой смерти стали смехотворными.

      Слегка дёрнув головой, гер подался вперёд. С его лица словно маска сошла. Более того, мне показалось, что оно подёрнулось некой дымкой, что совсем уже не вязалось с реальностью. Мужчина будто обращался в туман. За моей спиной послышались настороженные шепотки прислуги.

      – Что ты сказала? – тихо, но жёстко проговорил он. – А ну-ка повтори!

      Я молчала, не решаясь произнести те дерзкие слова, что вырвались у меня необдуманно. Я играла с огнём, нарываясь на гнев того, кто был в силе и вправе свернуть мне шею. Прямо вот на этом месте.

      Моя злость окончательно растворилась, снова давая возможность страху выйти на первый план.

      Огонёк в глазах северянина погас.

      – Я сказал повторить, – столько гнева звенело в его голосе.

      Сжав подлокотники, он подался ко мне. Его лицо действительно расплылось и покрылось тончайшим туманом, который сглаживал черты и обращал его в нелюдя.

      На меня смотрело странное существо, которое вроде и было человеком, но только… У меня слов не находилось, описать то, что я видела. Мысли спотыкались одна о другую. Этот мужчина был соткан из тумана.

      Снова поймав мой испуганный взгляд, грозный северянин подался вперёд и рявкнул так, что в ушах зазвенело.

      – Раз открыла рот, так отвечай за свои слова, княжна!

      За моей спиной началась паника.

      Женщины испугались и заверещали, теряя самообладание. Гер подскочил, вернее, взвился тяжёлой дымкой, снова приобретая человеческие очертания. Он, казалось, разума решился.

      Лютый зверь – не человек.

      Я попыталась быстро убраться со своим креслом у него с дороги, вышел этот мой манёвр крайне неудачно. Мужчина обошёл препятствие, но подавшись панике, я слишком сильно дёрнула колесо. И задела северянина спинкой кресла. Он его поймал и крутанул, отодвигая в сторону. Я была перепугана и слишком поздно сообразила, что он просто помогает. И, вместо того чтобы остановиться, вцепилась в обод колеса и попробовала отъехать чуть дальше, пологая, что это как-то защитит меня от гнева оскорблённого импульсивного мужчины. При этом я совсем не смотрела, куда еду: колесо зацепилось о ножку столика, кресло качнулось и, к моему ужасу, завалилось набок вместе со мной.

      Во всеобщей панике никто не заметил падения.

      Я же, оказавшись внезапно на полу, глупо застонала, ощутив, как резкой оглушающей болью отозвалась моя рана на спине. Решив попробовать отползти, я потянула лежавшее на боку кресло в попытке его поставить, но оно оказалось слишком тяжело для меня. Вместо того чтобы его поднять, я завалила его на себя, да так, что подлокотник врезался в поясницу, принеся мне дополнительную боль.

      Растянувшись на животе, я замерла, придавленная своим же инвалидным креслом. Нужно было подниматься,