Станцуй со мной танго. Татьяна Абалова

Раз сказано отвечать коротко и ясно, так и сделаем».

      – Никак нет, – рявкнул в трубку, заставив Леонида поморщиться. – В трусы вы ни к кому не лазили.

      – Уф, – выдохнули с той стороны. Но тут же голос окрасился ноткой… нет, нотищей беспокойства. – А почему у меня ширинка расстегнута?

      – Ну, босс, вам видней, – хмыкнул Марк. – Отлить, может, ходили.

      «Мог. Резонно. Засчитывается», – немного успокоился Леонид. И помолчав, дал команду: – К десяти утра составить список всех женщин, пришедших в кафе в красном.

      – Босс, но воскресенье…

      – И желательно подтвердить фото.

      Глава 5. Семья в беде не бросит

      – Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше,

      Только утро замаячит у ворот…

      – Мама, опять ты со своими революционными песнями! Сегодня же выходной! – Глафира еле разлепила глаза, но увидев улыбающуюся, румяную после холода маму, которая двигала по полу явно тяжелую коробку, перевязанную бечевкой, устыдилась. Ее пришли поздравлять, а она капризничает.

      – Гладя, дорогая! Мы с папой тут подумали и решили подарить тебе столовый сервиз, который привезли из Польши.

      Мама забыла уточнить, что в братскую страну они ездили еще до перестройки.

      – Ты же помнишь его? Белый такой, с бумбушечкой в виде розочки на супнице, – Анастасия Кирилловна искала бурную радость на лице дочери. Пришлось изобразить.

      – Правда?! Тот самый?! – Глаша спустила ноги с кровати, но вспомнив, что спала голая, на этом и ограничилась. – Вот здорово! Спасибо!

      Потянула к маме руки, та суетливо обошла коробку и крепко обняла дочь.

      – Расти красивой, умной, слушайся родителей.

      – А где папа?

      – Побежал цветы покупать. Мы забыли.

      – Ну зачем, мам. Такая погода.

      – Ему полезно. А то, как вышел в отставку, диван продавил, – и, заметив черные круги под глазами дочери, тихо спросила: – Как ты? Все еще переживаешь?

      – Ой, мамочки… – Глаша прижала пальцы ко рту, вспомнив, что творила вчера в кафе. Губы болели. Надежда, что туалетная возня с директором приснилась, мгновенно испарилась.

      – Доченька, моя милая доченька, – мама обняла и покачала, как будто пыталась убаюкать неразумное дитя. – Зачем было разводиться, если все еще любишь? Мало ли что люди болтают. Если бы я всему верила, ты бы на свет не появилась.

      – Мам, ты о чем? О разводе с Глебом? – Глаша погладила маму по спине. Локон, выбившийся из прически, щекотал нос. От одежды пахло корвалолом и сдобой, которая наверняка дожидалась праздничного чаепития на кухне. – Тут все просто: историю об его измене мы придумали, чтобы нас развели. Мы с Глебом монету бросали. Если бы выпала решка – я была бы изменщицей, а так вся слава досталась орлу.

      – Тебе бы все шутить, я по глазам вижу, что маешься… – мама провела ладонью по щеке, словно пыталась стереть печаль с лица своей Глади. – Ночами не спишь.

      – Ты права мама, маюсь, – Глаша стыдливо опустила глаза. Пальцы теребили кружево пододеяльника. – Только