Последний апокриф. Роман-стёб. Семен Злотников

три года он уже резался в карты, как бравый гусар (но, в отличие от гусаров, наш маленький герой никогда не проигрывал!).

      В неполных четыре он вышел на шахматный поединок с известным в церковных кругах того времени отцом-настоятелем эфиопского храма Можежей Камоху…

      …Тут мы только слегка нарушим плавное течение нашего правдивого повествования и заметим, что Можеже Камоху в шахматах не знал себе равных!

      Все еще помнили, как у Можеже в гостях побывал сам Хосе Рауль Касабланка (в сутане монаха, под страшным секретом, проездом из Аргентины в Бангкок, с заездом в Иерусалим)!

      Так вот, этот самый Камоху сражался с Хосе одной левой – правой он ковырялся в носу!

      Все еще помнили, как, проиграв, Касабланка запил и не поехал в Бангкок…

      …Итак, продолжаем, безвестный мальчонка по имени Джордж побил именитого старца Можеже всухую, со счетом: 3:0 (в итоге бедняга-монах пал духом, ушел в сторожа, сбежал в мусульманство и удавился!).

      Тут всем стало ясно, что Джордж не так прост…

      Однако, поскольку любой в старом Иерусалиме хорошо понимал, что честной игры в природе по определению не существует – постольку, собственно, никто и не сомневался, что мальчик мухлюет.

      Что мальчик мухлюет, впрочем, мало кого волновало – все только пытались понять, как это ему удается.

      К примеру, он карты видел насквозь!

      Выкидывал кости на стол с максимальным фантастическим результатом!

      Или за доли секунды он менял все фигуры на шахматной доске (понятно, фигуры противника – не свои!)!

      Короче, обжуливал всех без разбору, за что однажды едва не поплатился жизнью…

      Вот мы и подошли к событиям, кардинально изменившим, казалось, налаженную судьбу юного шарлатана.

      Как-то однажды всеми известный шейх по имени Хусни Муд-Аг в сопровождении трехсот тридцати трех жен и шестисот шестидесяти шести евнухов, скучая и ковыряясь в зубах, бродил вдоль крепостной стены старого города.

      Отяжелевшее послеполуденное солнце лениво закатывалось за мельницу Монтифиори.

      Жара почти спала.

      В небе парили орлы.

      Местный и пришлый люд весело кучковался вокруг пятачка у Яффских ворот, где наш юный герой, по обыкновению, обжуливал очередного искателя приключений.

      Обычно любая толпа перед шейхом расступалась, а тут на него даже дети не обращали внимания.

      Простояв с полчаса в изумлении, Муд-Аг не удержался и решительно направился к юноше.

      – Кидай! – раздраженно выкрикнул он, безобразно рыгнув.

      – Мы тут как бы на бабки кидаем, великий шейх, – падая ниц, почтительно простонал папаша Арарат (он всегда находился поблизости к сыну, чтобы того не обидели, не дай бог, а также следил за порядком, выкрикивал ставки, жульничал на кассе – в общем, руководил процессом!).

      – О чем это он? – растерянно поинтересовался шейх у главного евнуха.

      – В переводе со староармянского, – витиевато пояснил кастрат, в совершенстве владевший всеми известными и неизвестными языками