Чумовая попаданка в невесту. Ульяна Гринь

фырча в бороду. Тётка Анфиса заволновалась, бросая растерянные взгляды на слуг и дружинников, которые, уже в сёдлах, едва сдерживали нетерпеливых лошадей.

      – Ну, золотце моё! Мой камушек солнечный! Уже поздно менять, пущай уж Алёнушка едет с тобой, она исполнительная, слова поперёк тебе не скажет, ты же знаешь…

      Набрав морозного воздуха в лёгкие, я завопила что есть мочи:

      – Про-о-о-ошку хочу! Иначе не пое-е-е-е-еду!

      И в доказательство своих слов начала выбираться из саней. Стоявший позади Анфисы воевода сплюнул в снег и рявкнул:

      – Прошка! Залазь! А то никогда не тронетесь, знаю я ваши бабьи заскоки!

      Прошка, не веря своему счастью, глянула на тётку Анфису, та вздохнула, закатив глаза к небу, и махнула рукой:

      – А! Всё едино! Езжай, Параскева, и смотри мне! Глаз не спускай с боярышни! Иначе сдеру три шкуры, ты меня знаешь!

      Так началось моё путешествие в Белокаменную. Ночь, степь, вонючий мех шубы и довольная как слон Прошка. Уже когда мы довольно далеко отъехали от Борков, и я перестала различать в сумерках частокол и башенки городища, из-под медведя послышался тихий шёпот:

      – Спаси тебя Бог, боярышня Богдана! Век тебе буду благодарна, что взяла меня с собой в Белокаменную.

      Усмехнувшись и выплюнув лезущие в рот волоски шубы, я ответила:

      – Да ладно уж. За это ты мне окажешь небольшую услугу.

      Глава 4. О сколько нам открытий чудных…

      На кухне засвистел чайник. Назойливый звук и очень громкий. Прямо ухо режет. Но Янка твёрдо решила купить такой вот, со свистком, вместо третьего сожжённого по вине… ладно, чего уж там! По его, Матвея, вине. Правда, он был не так уж и сильно виноват, ну подумаешь, заигрался. Бывает же! К чести любимой, она даже не ругалась. Ну совсем немножко.

      Матвей скосил глаза на Янку. Спит. Вот засада, она так и не проснулась ещё с того момента, как упала в обморок в бане! Правда, «Скорая» приезжала, врачиха поухмылялась, что понедельник, что пить надо меньше, что они не наркологи, вколола чего-то общеукрепляющего и посоветовала обратиться в специализированную клинику. Мол, ничего страшного, проснётся и потребует опохмелиться. Вот, он целые сутки уже ждёт. Хорошо, что сессию уже сдал, как раз каникулы… А Янку он отпросил с работы, сказал – болеет.

      Чайник свистел-заливался, и Матвей со вздохом поднялся с дивана. Заварить чай и… подотить немного. Времени навалом до вечера, а там можно и поработать. В снежное время такси пользуется повышенным спросом…

      Пакетик с чаем всплыл на поверхность кипятка, окрашивая воду в тёмно-коричневый цвет. Матвей бросил в чашку кусочек сахара, помешал и пошёл обратно в комнату. Бросил взгляд на диван и застыл, как вкопанный. Янка сидела в постели и смотрела на него невменяемыми глазами.

      Позже Матвей будет смеяться, вспоминая этот день, но на самом деле ему было не до смеха в течение последующих двух часов. Янка, его весёлая, шабутная, деловая, его любимая девочка, вела себя, как будто не узнавала никого и ничего. Даже его самого!