Память плоти. Наталья Никольская

Георгий Николаевич. Вы меня с кем-то спутали. Кто-то есть среди ваших знакомых с тем же именем, но другим отчеством.

      – Вполне допускаю, молодой человек, вполне… Не можете же вы не помнить, как вас зовут. В самом деле… Простите меня, старика. Я становлюсь желчным и мнительным, слух вот подводит. Да и предмет, знаете ли, такой – сплошь имена. В каждом новом знакомом мерещатся призраки прошлого. Еще раз прошу прощения.

      ***

      Платформа станции граничила с вокзалом, отползая от его фундамента. На часах было 5.45, это он хорошо запомнил. На чистую, не обремененную воспоминаниями голову, можно много чего намотать. Жесткий диск с сотней гигабайт, только что отформатированный, можно грузить по новой. Какую изволите системочку, господин Гуреев? Лучше бы что попроще, меньше будет сбоев.

      Примерно так рассуждал он, сравнивая свою память с вычищенным «винчестером», хотя и не понимал, откуда у него знания о компьютерах, заморских игрушках, редких по тем временам в России, особенно под Тамбовом, откуда он, вроде бы, прибыл, и где, согласно паспорту, проторчал всю жизнь. Вновь разум пронзили сомнения относительно собственной личности, и вновь он их отбросил. Кто знает, что там, на его диске, было до форматирования, но еще не время искать потерянные файлы. Возможно, их вообще не следует искать, чтобы не зависнуть в прострации.

      Радовало, что здание вокзальчика с числом 246 на фасаде, выложенным белым кирпичом, оказалось в столь ранний час открытым. Прежде чем войти внутрь, он остановился у окна здания и вгляделся в свое отражение, достаточно четкое для того, чтобы распознать в себе бородатого мужчину с нечесаной головой, весьма напоминающего того пуделя, что вклеен в паспорт. Увы, расчески в карманах отыскать не удалось и пришлось разгребать сноп волос рукой, растопырив пальцы как зубья граблей.

      Вокзальчик располагал двумя рядами скамеек с гнутыми под знак доллара спинками, блоками по четыре места. На одной из скамеек расположилась пара, парень и девушка лет по восемнадцати, бросившие сонный взгляд в его сторону, едва скрипнула входная дверь. Похоже, он не произвел на них впечатления, поскольку уже в следующую секунду они расслабились, уронив головы друг на друга.

      Добрая примета, решил он, его не замечают. Видят, но не замечают, стало быть, все в порядке, он не выглядит белой вороной. Возле окошечка кассы топталась пожилая женщина, вот она взяла билет, обернулась в его сторону. Никакого удивления в глазах, никакой тревоги. Он в норме, это ясно.

      В расписании поездов, кои можно было пересчитать по пальцам руки, значился ежедневный пригородный дизель, обещавший проследовать уже через двадцать минут с остановкой. Междугородних дальних поездов в расписании не значилось, и понять, как он оказался на путях среди ночи, хотя бы предположить нечто, возможным не представлялось. Что ж, на этом тоже лучше не зацикливаться, пока голова не превратилась в накаченный воздухом мяч, который пинают по полю из угла в угол.

      Тачаево – Мехзавод, до конечного пункта полчаса езды. Пожалуй, у него все еще нет выбора.