Потерянный рай. Эрик-Эмманюэль Шмитт

поражен трудоемкостью этой работы. Пусть тропа пролегала с учетом выступов и выемок рельефа, и все же сколько лет ушло на ее постройку? Сколько рабочих дробили камень? Где они черпали силы, терпение и пыл?

      На этом суровом берегу мы устроили привал. Воздух был так чист, что казалось, будто он вовсе исчез, и я удивился, как может парить над нами хищная птица, опираясь крыльями на эту бесплотность. Носильщики и воины расположились отдохнуть и подкрепиться, а я спросил у отца:

      – Мы шли неделю, чтобы прийти сюда?

      – Да.

      – Что тебя беспокоит?

      Я обернулся к Тибору; на его лице тоже было сомнение.

      Панноам встал:

      – Мне нужны подтверждения. Сейчас я опираюсь на рассказы путников и пытаюсь связать обрывки этих рассказов, так вот, путники либо ошибаются, либо похваляются.

      И он жестом пригласил нас следовать за ним. Тропа была усеяна камнями, и нам приходилось тщательно выбирать, куда ставить ногу; отец то огибал выступы, то углублялся в узкие расселины. Наконец камни расступились, и мы вышли на берег.

      – Вы обратили внимание на то место, где тропа подходит к Озеру?

      Мы склонились над прозрачными волнами; под ними отчетливо виднелось продолжение тропы.

      – Видите, она идет дальше.

      Панноам вошел в воду и стал спускаться.

      – Ступеньки!

      Первые ступени были видны, следующие исчезали в озерной глубине. Он продолжал спуск, потом протянул руку, когда его голова ушла под воду.

      – Не странное ли занятие, высекать ступени под водой?!

      – Полная глупость! – воскликнул я. – Никому не нужно, а ведь какой тяжелый труд!

      – Согласен с тобой, Ноам! И зачем наши предки затеяли это бессмысленное трудоемкое предприятие?

      – Глупцы…

      Панноам посмотрел на меня, не скрывая разочарования:

      – Приписывая глупость людям, чьих намерений ты не понимаешь, ты заявляешь о собственной глупости.

      Я постарался не разозлиться.

      Он указал над водяной гладью дальний берег, розовый в лучах заходящего солнца:

      – Следующий знак находится вон там. Пять дней пути.

      Согласно его сведениям, мы находились на узком конце Озера; двигаясь вдоль крутого берега, мы окажемся у того, дальнего берега напротив.

      Я пожалел, что у нас нет пирог.

      – А что изменилось бы? – возразил Тибор. – Пирога следует вдоль береговой линии и ползет медленнее пешехода.

      – Пирога могла бы доставить нас прямиком на место.

      – Вовсе нет! На глубине они становятся непослушными. Если бы на них можно было пересечь Озеро, чужаки приставали бы к нашему берегу. Опасность грозила бы отовсюду! Нам приходилось бы расставлять наблюдательные посты не только со стороны суши, но и с воды. Но ведь обычно мы не подвергаемся нападениям с воды.

      Панноам пристально посмотрел на него и эхом повторил:

      – Обычно…

      Лицо его омрачилось тревогой. О чем он думал?

      Через пять дней трудного перехода – скалы, заросли ежевики,