Хранительница его сокровищ. Салма Кальк

не понятно, сейчас она, конечно, видит, а вдруг на самом деле всё не так или завтра эта лафа кончится? Кроме того, есть ещё и ноги. В кроссовках, слава всем высшим силам, какие есть, лежат её ортопедические стельки. Но она уже год спит в специальной шине для стопы, чтобы выправить большой палец, а теперь что?

      Лизаветины волосы, кроме того, что тонкие, были ещё и абсолютно седыми. Если бы не хорошая краска – то ходить бы ей старой облезлой развалиной. А теперь и придётся – в последний раз она красила волосы почти месяц назад, собиралась сделать это в четверг, ко дню рождения. Кстати, а какой сегодня день? Всё случилось во вторник, прошло три дня… Так день рождения, выходит, сегодня? Или она его проспала?

      Лизавета заревела с удвоенной силой. Её уже не смущало ничего, и ей было не важно, слышит её кто-нибудь или же нет.

      Не хотела она, значит, праздновать. Вот и получила.

      В дверь постучались. Требовательно постучались.

      – Госпожа Элизабетта, откройте!

      Лизавета вытерла нос рукой и пошла открывать. На пороге стояла девчонка Аттилия, с ней неизвестная молодая особа в таком же чёрном платье и закрывающем волосы белом чепце.

      – Здравствуйте, госпожа Элизабетта. Меня зовут Агнесса, я целитель, – сказала незнакомка без каких-либо эмоций. – Вы позволите войти? Нам с вами нужно побеседовать.

      – Проходите, – посторонилась Лизавета, шмыгая носом.

      Местный врач, значит. О как. Интересно, какого профиля?

      – Аттилия, принеси госпоже Элизабетте носовых платков, – зыркнула особа на девчонку.

      Ту как ветром сдуло.

      – Спасибо, – пробормотала Лизавета. – Присаживайтесь.

      – Это вам придётся сесть на лавку, я должна осмотреть вас.

      – И доложить, будет ли с меня какой-то толк? – усмехнулась Лизавета. – Ну так я вам сразу скажу – не будет, так и докладывайте.

      – Позвольте мне судить об этом самой, – отрезала особа.

      Она была похожа на белую крыску, таких держала приятельница Машенька. Остренький носик, меленькие черты лица, черные глазки-бусинки, и такое ощущение, что сейчас начнёт шевелить невидимыми усами.

      Появилась Аттилия со стопкой платочков, с поклоном подала Лизавете один. Из тонкого полотна, с вышивкой – цветочки какие-то – и с полоской кружева по краю.

      Кружево, надо сказать, было плетёным. Иглой ли, на коклюшках – Лизавета не поняла. Но не машинным, это точно.

      – И в это, простите, сморкаться? – не удержалась она.

      – А что вам мешает? – удивилась врачица. – Хороший платок, новый, их дюжинами заказывают.

      Дюжинами, значит. Лизавета осторожно промокнула глаза и нос. Стало чуть полегче.

      – Расскажите, госпожа Элизабетта, чем вы болеете. Точнее, что вы об этом знаете.

      – Всё знаю, – пожала плечами Лизавета. – Мигрень, гипотония, близорукость, дальнозоркость, остеоартроз, плоскостопие, новообразования в некоторых внутренних органах. Предположительно доброкачественные.

      Так-то она на гинекологическое