В плену времени – 2. Повести. Тамара Ла

Назначь цену за Лабира и…

      Ицар не договорил, его вдруг охватил страх – от темной фигуры Египтянина, закутанного в черный плащ, по палубе внезапно протянулись несколько отчетливых теней, словно рядом с ним стояло еще несколько человек! И удлиняясь, эти тени надвигались черными клиньями на Ицара.

      От необъяснимого страха у него захватило дыхание, он попятился, а потом словно оцепенел. Раздался тихо-повелительный голос Гелиодора:

      – Мы поднимем паруса и поплывем к Южному мысу.

      Ицар сделал усилие и преодолел страх и оцепенение. Всё на корабле стало вновь привычным ему. А тени на палубе – просто шевелящиеся тени от света факела.

      – Ладно, я сделаю, как ты хочешь.

      Ицар повернулся и скомандовал оторопевшим от всей этой сцены морякам.

      – Мы плывем к берегу! Ставьте малый парус и разворачивайте нашу «Славу».

      – Там скалы! – крикнули моряки, указывая в сторону темного берега.

      Но Ицар в свою очередь указал на Египтянина.

      – Нам приходится слушаться Египтянина – он одержим, и нас всех влечет к гибели!

      Пираты ответили гневным ворчанием, глядя на Гелиодора, но они не осмелились с ним спорить, примолкли и, подняв якорь, а потом, взявшись за паруса и кормовые весла, начали разворачивать корабль носом к едва видному в потемках берегу.

      Малиновый круг солнца скрылся за черной чертой сицилийского берега. И в наступившем мраке окруженная шумом и плеском темных волн «Слава Кара» развернулась и на двух небольших, полуспущенных парусах направилась к берегу.

      Гелиодор пошел в каюту собрать свои вещи.

      От усталости и потрясения Ицар стал молчалив, решил с иронией относиться ко всему, что он не может понять, наверно, потому, что это НЕВОЗМОЖНО понять.

      Вошел в каюту к Гелиодору, сидевшему в слабом свете маленького светильника, и сел напротив него, привалившись к плетеной стенке каюты. С иронией и с недоверием глядя на Египтянина, сказал хрипловатым голосом:

      – Ты видимо в самом деле посвящен в тайны, влияешь на нас гипнозом.

      – Помнишь, ты спрашивал, что самое худшее?

      – Помню.

      Чтобы повернуть лицо Ицара к светильнику и взглянуть ему в глаза, Гелиодор взялся за его бородатый подбородок, а потом вытер тонкие пальцы углом плаща. Он знал, что кариец это заметит. Недовольство Ицаром толкнуло его на этот презрительный жест.

      – И ты до сих пор не знаешь, что самое худшее? – спросил Египтянин.

      Ицар некоторое время растеряно молчал, сидя на поджатых коленях, переплетя гибкие, сильные и загорелые пальцы, привычные к снастям и любому оружию. Он думал о том, как Египтянин вытер свои пальцы после прикосновения к нему. «Моя голова не так плоха, чтобы ты ею брезговал!» – с гневом подумал он. И со злостью взглянул в глаза Гелиодора. Кулаки его сжались, но он ничего не успел сказать или сделать.

      Сильный толчок и скрежет под ногами застал их врасплох – они упали на ковер, застилавший