Зоя. Том второй. Анна Приходько

поняла, что беременна в конце октября.

      – Я же тебе говорил, что он к нам вернётся, – обрадовался Янек, когда жена поведала ему.

      По совету тестя Янек пригласил Джана, но тот сказал, что срок слишком маленький и нужно просто ждать.

      Когда Джан ушёл, Зоя обратилась к мужу:

      – Я как-то не доверяю ему теперь. Он любит мачеху, отец сходит с ума.

      – Знаешь, Зоя, – ответил Янек, – я на месте твоего отца ползал бы у Джана в ногах и благодарил за спасение семьи. Всегда же можно представить, что было бы, если бы не Джан. Он и Евдокию Степановну на ноги поставил, и Григория Филипповича, и детей спас, выходил. И при этом ни разу не дал повода сомневаться в себе. Его любовь – это счастье твоего отца. Так что зря ты ему не доверяешь. И Григорий Филиппович понимает это и терпит. Джан – хороший человек.

      – А если он влюбится и в меня? – сказала Зоя испуганно.

      Янек рассмеялся.

      – Если от его любви будет зависеть наше счастье, то пусть любит. Ты же всё равно моя навсегда. Мне кажется, что Джан – ангел-хранитель, который спустился на землю.

      – Я не хочу, чтобы он любил меня, – произнесла Зоя. – Это ты сейчас так говоришь, а если случится, будешь, как мой отец сходить с ума.

      – Не буду, – шепнул Янек, – потому что этого не случится.

                                              ***

      Детям Григория Филипповича было уже чуть больше трёх месяцев, когда Евдокия начала вставать. Ей казалось, что она снова учится ходить. Джан всё время был рядом, продолжал помогать с детьми. Когда Евдокия была уже достаточно сильна, он сказал:

      – А теперь мне пора. Меня ждут другие пациенты.

      Евдокия была шокирована словами Джана.

      Китаец пристально смотрел на Евдокию, потом опустил глаза и сказал:

      – Я ухожу, но если я стану нужен, позови меня. Даже если я буду на краю света, я приду на помощь. А теперь мне пора.

      Джан взял Евдокию за руку, поцеловал её холодные тонкие пальцы. Потом подошёл к кроватке, где лежали дети. Каждого поцеловал в лоб.

      – Джан, – тихо произнесла Евдокия. – Я благодарна тебе за всё. Но может быть ты…

      Джан перебил её:

      – Не надо, Дуня, прощай.

      Когда хлопнула входная дверь, Евдокия подошла к детям. Посмотрела на спящих сыновей. Ещё час назад Джан сначала переодел их, положил рядом с Евдокией, потом забрал от материнской груди, переложил в кроватку. И теперь ушёл. Евдокии показалось, что в сердце образовалась какая-то пустота.

      Джан был её спасителем, помощником, собеседником. И ей стало страшно оттого, что она не справится теперь без него. Она погладила пальцы, которые несколько минут назад поцеловал Джан. Поднесла их к своим губам.

      За все эти месяцы, что он был рядом, Евдокия успела полюбить его. Не такой любовью, какой она любила Григория. Какое-то другое чувство она испытывала к Джану. И это чувство было сильнее благодарности, сильнее привычки. Оно было таким, что Евдокия не могла даже понять, что с ней произошло.

      Ей казалось,