Огонь и железо. Владимир Николаевич Стрельников

папоротника. Мистическое чудо-средство. Ещё в своём мире он читал доводы ученых, которые доказывали его невозможность. Папоротник относится к семейству голосеменных. В его цикле размножения цветы попросту отсутствуют… И тем не менее. Вчера как раз была ночь на Ивана Купалу. Самое время для поисков Цветка. Собакоид ещё этот.

      – Ясно. Что ещё?

      – Мы нашли место, где может быть предсказанная вами ловушка.

      – Так. Показывайте. Бонифас – вперёд. Зоррен, замыкающий.

      Сторожко тронулись. Вскоре следопыт указал на земляно-травяную кучу:

      – Похоже, там леди голыми руками копала. А этот пёсообразный ей помогал.

      Владимир принюхался. Никаких незнакомых запахов. И в то же время…

      Он всё ещё медлил, когда из-за кучи показалась маленькая мерзкая собачка с острыми стоячими ушками. Она смешно наморщила носик, показывая крохотные зубки. Сзади испуганно охнул Зоррен. Как будто увидел, как минимум бенгальского тигра. Нерешительно потянул из-за спины арбалет.

      И тут Феоктистов узнал крохотное животное. Причём, скорее как раз своим обострившимся волчьим чутьём. Именно эта собачка облизывала его и Зуброва, когда они впервые очнулись в избушке бабушки Линде. Вместо того чтобы умереть от ран, нанесённых мечом первого барона де Шансон.

      Решительно протянул руку, перегораживая сквайрам направление стрельбы:

      – Отставить! Взбесились, что ли?!

      Странно, но оба сурово выцеливали что-то высокое. Обернулся. Никого. Лишь скалит зубы лохматый пёсик. Запах… Он понял, что перед ним был не просто старый знакомец, а ещё и тот самый таинственный сопровождающий леди Эммилии. Кстати, больше он эту собачку у бабушки Линде не видел. Хм, это сколько же зверюшке лет? Слышал, конечно, что маленькие живут дольше. Но что бы настолько? За последние двадцать лет пёсик, похоже, вообще не изменился.

      Теперь стала понятной и взаимная непроизвольная агрессия. Срабатывала извечная неприязнь волков и собак. Ну, это легко поправить! Нужно лишь разделить с ним трапезу. Вместе с волком он съел бы мясо… А с пёсиком?

      – Бонифас, стрелой к отряду. Каравай хлеба мне. Живо.

      Сквайр умчался и вскоре принёс ворох ещё тёплых багетов.

      – Милорд, каравая ни у кого нет! Только это.

      – Пойдёт. Ждите здесь.

      По мере того, как он подходил, пёс проявлял всё больше признаков агрессии. Но с места не двигался. Феоктистов учуял запах встревоженного пота оруженосцев. Они-то чего взволновались? Отломил крохотный кусочек хлеба и протянул на раскрытой ладони. Собачка аккуратно взяла. И тут же оттяпала почти половину торчавшего вперёд багета! Как это у неё получилось?! Во время его движения боковым зрением Владимир заметил, что пёсик был гораздо больше. Он протянул остаток булки, и зверюшка опять одним укусом оттяпала его. В руке остался лишь маленький кончик.

      Так, попробуем по-другому. Феоктистов стал ломать багеты на кусочки, умещавшиеся в руке. Предварительно поплёвывал, чтобы приучить собаку к своему запаху, а затем протягивал на раскрытой ладони. Пёс с удовольствием брал хлеб