Право первой ночи. Свобода за любовь. Мария Геррер

меня цепким взглядом с головы до ног и улыбнулась ледяной светской улыбкой. У меня похолодели ладони – похоже, маме Яна я не слишком понравилась. Ее муж безразлично скользнул по мне взглядом и дежурно улыбнулся:

      – Рад знакомству. Я – Петр Федорович.

      – Меня зовут Лида. Я тоже очень рада, – пролепетала в ответ.

      Отец Яна был важен, представителен и исполнен достоинства. Полный высокий мужчина с роскошной седой шевелюрой и шкиперской бородкой. Настоящий ученый, светило науки.

      Ян покровительственно обнял меня за плечи.

      – Лида, будь как дома, не стесняйся, – я бы предпочла услышать эти слова из уст его матери. – Мою маму зовут Ксения Владимировна.

      – Мне очень приятно, – я попыталась приободриться, но это получилось плохо.

      Ксения Владимировна сухо кивнула в ответ и ничего не ответила мне.

      За обедом над столом висела напряженная тишина. Обменивались дежурными фразами. Мама Яна продолжала разглядывать меня. Под ее внимательным взглядом мне становилось холодно и неуютно.

      Общий разговор не клеился. Я вздохнула с облегчением, когда мы поднялись из-за стола.

      – Я покажу тебе наш сад, – предложил Ян.

      – Лучше это сделаю я, – остановила сына Ксения Владимировна.

      Мне было бы приятнее гулять с Яном, но выбора мне не оставили. Я последовала за хозяйкой дома.

      – Очень люблю тюльпаны, – призналась мама Яна. – Я выписываю их из Голландии.

      – Изящные цветы. Мне еще нравятся розы, – поспешила поддержать разговор.

      – Розы нравятся всем девушкам, – как-то неопределенно улыбнулась Ксения Владимировна. – Особенно когда получают их в подарок от мужчин. Красоту тюльпана могут оценить только искушенные ценители прекрасного.

      Крепкие бутоны уже начали набирать цвет и стояли вдоль дорожки, мощеной диким камнем как солдаты на параде.

      – Я уважаю выбор сына, – перешла к делу Кения Владимировна. – Надеюсь, ты сможешь вписаться в нашу семью.

      – Я тоже очень на это надеюсь, – мне стало совсем не по себе.

      – Жаль, что Ян у тебя не первый мужчина.

      Я опешила от неожиданности и замерла на тропинке.

      – Удивлена, что я знаю об этом? Сын ничего от меня не скрывает.

      – Но мне тридцать… – вполне естественно, что в таком возрасте я уже не девственница.

      – Разумеется, я тебя понимаю. Ты прыгнула в последний вагон уходящего поезда. Но и ты пойми меня. Мой единственный ребенок должен быть счастлив в браке. Сумеешь ли ты дать ему все, в чем он нуждается? Ты уверена в этом?

      – Я люблю Яна, он любит меня. У нас будет крепкая и счастливая семья.

      – Буду с тобой откровенна, – голос Ксении Владимировны звучал холодно и отчужденно. – Я бы предпочла более молодую невестку. Все-таки женщине надо выходить замуж до двадцати пяти, – слова Ксении Владимировны неприятно царапнули мое самолюбие. Но родители научили меня быть сдержанной и уважать мнение других людей.

      – Однако сейчас все поменялось, – вздохнула она. – И, повторю,