Любит – не любит. Михаил Веллер

велика его любовь; и оценит; но слишком поздно.

      «Она еще пожалеет, – пророчески предсказал друг. – Жизнь накажет ее». – «Накажет? – возразил он. – За что? Разве она виновата, что она такая?..» – «Вот за то, что такая, и накажет», – повторил друг упрямо и безжалостно.

      В июне класс убирал мусор в парке, потом пошли купаться на пруд. Он увидел ее в купальнике. Он не мог смотреть на нее и не мог не смотреть. Расплавленный свинец разлился в его жилах… Впервые он увидел в ней женщину, и понял, что любит женщину. Ужасало, что ее, в одном этом узеньком красном купальнике, видят все! И она не стеснялась, ей это нравилось, она знала свою красоту. О, если б он был самым широкоплечим, рослым, мускулистым, загорелым, сильным, если б он был достоин ее… Страх своей неполноценности укоренился в нем окончательно.

      Осенью она приезжала с родителями с юга, приходила в школу загорелая, как мулатка, сияя глазами и зубами, потряхивая выгоревшей гривкой волос, пританцовывая на ходу от избытка жизненного веселья. Однажды она влюбилась в практиканта-физика из пединститута; отчаянно зубрила формулы и получала пятерки, явно выделяемая им. Когда оказалось, что у него есть невеста и через неделю свадьба, она два дня не ходила в школу и появилась похудевшая, с темными кругами у глаз.

      Класс отреагировал беззлобной подначкой.

      Ларик искренно недоумевал: как можно на ком-то жениться, если можно в свой срок жениться на ней? Разве есть на свете хоть одна лучше нее? И – что она нашла в нем: обычный, ничего особенного, склонность к развязному нахальству да еще один глаз косит на сторону?

      На лето перед десятым классом его отправили в деревню к бабушке. Он вытянулся, подсох; полол огород, валялся на песке у речки, считая дни до возвращения. Не выдержав, написал ей письмо, второе, третье. Неожиданно получил ответ (она томилась скукой).

      В сентябре его положение в классе изменилось. Усилиями родителей он был прилично одет, «смотрелся». Поздоровел. Полученное письмо прибавило уверенности в себе. На него «положила глаз» одноклассница; он впервые понял, что может нравиться и даже быть любим. Надежды вспыхнули и расковали его язык. Он искал сближения с ее компанией, и удостоился приглашения.

      Когда в медленном танце он впервые коснулся ее руки, ее талии, ноги его мгновенно потеряли способность двигаться. Она улыбнулась и повела его сама.

      Он пытался «дружить», но не умел стать ей интересным. Он оставался застенчивым, неуверенным, смертельно влюбленным и потому покорным мальчиком. В нем не было изюминки, не было мужской резкой сумасшедшинки – так она сказала.

      Надежность, стойкость его чувства льстила ей и одновременно тяготила. Его придерживали при себе как ненужную сейчас, но в общем хорошую вещь, которую жалко выкидывать – при случае может пригодиться. Разве не числом поклонником и силой их страсти измеряет девушка свою значимость?..

      В цветном мигании лампочек, в тягучем течении блюза, среди друзей, она сама разрешила ему поцеловать ее. Он прижался губами к теплой гладкой щеке, на секунду почти потеряв сознание.

      Но больше