Башни земли Ад. Владимир Свержин

будущего состязания, и сам он надеялся блеснуть ратной сноровкой перед очами прекрасных дам. И потому с особым интересом оценивал всех приезжающих рыцарей. Облачённый в доспех Камдил не стал исключением из их числа.

      – Вы приехали на турнир? – поинтересовался властитель Бургундии, глядя на высокого широкоплечего воина в странном восточном одеянии поверх бесценного доспеха.

      – Нет, ваше высочество, – склонил голову Вальдар.

      – Вот как? А я было решил…

      – Я прибыл с тем, чтобы передать вам, сударь, послание от моего господина, пресвитера Иоанна.

      – Вы что же, – герцог удивлённо поднял брови, – прибыли сюда от самого пресвитера Иоанна?

      – Вот моя верительная грамота.

      Приезжий рыцарь протянул герцогу прегамент с массивной вызолоченной печатью, подвешенной к свитку. – Я – рыцарь кентурии личной охраны моего государя, хранитель сокольничьих покоев.

      – Верхних мхов и трех мостов, – не замедлил дополнить Лис.

      – Сергей, отстань. У меня дипломатический визит.

      – Так я же как раз, как бог в помощь.

      – Что?

      – Ну этот, понтобол.

      – Надеюсь, ты сам понял, что сказал.

      – Понтобол, в отличие от дискобола, кидает понты. У тебя это получается как-то неубедительно. Клюква не развесистая. Скучно, бабоньки. Запоминай, два раза повторять не буду. Потому шо сам не запомню. Генеральный протопроцессор архистратига Михаила, адмиральный секретарь сущего.

      – Почему адмиральный?

      – Потому шо «капитаноперворангный» – длинно и кострубовато. А не хочешь – назовись просто: канцлер высочайшего магистрата культуры путей сообщения иностранных дел. Жёстко. Шо вчерашний гамбургер.

      – Лис, если я ему такое скажу, у герцога будет нервный срыв.

      – Да ну. Куда он отсюда нервно сорвётся? Кто ж ему даст! Ты, главное, проходки на банкет возьми.

      – Погоди, дай ему дух перевести. У него пресвитер Иоанн в голове не укладывается.

      – Для меня было бы честью принять участие в турнире, но мой государь полагает, что угроза, нависшая над всем христианским миром, столь велика, что недостойно рисковать жизнью и здоровьем на ристалище, когда каждый меч и копье нужны на поле битвы против общего врага.

      Лицо герцога помрачнело.

      – Не могу представить, что у меня и могущественного императора востока есть общий враг.

      – Я говорю о Тамерлане.

      – У меня нет причин считать его врагом. Более того, он доблестно разгромил Баязида, причинившего мне и всему христианскому рыцарству немало бед. А враг моего врага, как известно, – мой друг.

      – У нас говорят: наводнение гасит пожар, но утонуть или сгореть – конец один.

      – Вряд ли Железный Хромец пожелает лезть в наши леса и горы.

      – Хромота не помешала ему дойти от Самарканда до Константинополя.

      – Я направил к нему посольство