Перевернутая страница. Сергей Максимович Ермаков

Я тебе рукописи самого Пушкина притаранил. Двадцать тысяч, и они твои. Радуйся!

      Он осклабился, демонстрируя свои довольно непривлекательного вида желтоватые зубы.

      Антиквар встал со своего стульчика и протянул ко мне руку:

      – Позвольте взглянуть?

      Мой мозг сделал стойку: «Против кого в этом акте спектакля играет антиквар? Если против меня, то дело плохо. Если против небритыша, то это может существенно облегчить мое положение, и этим стоит воспользоваться».

      Небритыш повернулся к нему и оттолкнул его руку:

      – Не вам предлагают, нечего ручонки зря тянуть. Я этому товарищу желаю продать. Он мне симпатичен. А ты отзынь в сторонку, прикинься ветошью и не размахивай тут своими граблями.

      Щека антиквара нервно дернулась, но он промолчал и испепеляюще посмотрел на небритыша. Правда, небритыш в этот момент уже с подобострастием взирал на меня и был не в состоянии оценить эмоциональную реакцию антиквара. Небритыш покровительственно и одновременно угодливо мне улыбнулся. Улыбка была какой-то гаденькой. Я непроизвольно поморщился. Небритыш тут же отреагировал, в его голосе послышалась жалостность и обиженность:

      – Мужик, ну ты чего? Недорого ведь прошу. Это же рукопись Пушкина. А Пушкин – это наше все.

      Я хрипло кашлянул. Небритыш расплылся в улыбке:

      – Ну что, по рукам?

      Мне ничего не оставалось, как корчить из себя серьезного человека. Для приличия я перевернул несколько листов в папке и стал завязывать ее тесемки. В голове проползла мысль: «Да пошло все лесом. Отдаю эту дурацкую папку и уношу отсюда ноги».

      Наблюдая, как я завязываю тесемки, небритыш радостно потер руки:

      – Давай бабки, и мы это дело обмоем.

      Я устало выдохнул ртом воздух и протянул ему папку:

      – Премного благодарен, я обойдусь.

      Глаза небритыша суматошно забегали, он растопырил ладони веером:

      – Мужик, ты чо, не врубаешься? Смотри, это я только сегодня такой добрый. Завтра цена будет другая.

      Я хмуро смотрел на небритыша, протягивая ему папку. Папку он оттолкнул мне назад. Уйти, как я предполагал, не получилось. Небритыш прижал ладони к груди и с наигранным трагизмом прорычал:

      – Мужик, ну ты меня удивляешь. Обойдется он. Ты тут горбатого-то не лепи. Я калач тертый.

      Небритыш, чуть согнувшись, метнулся ко мне и приобнял меня за плечи:

      – Поторговаться хочешь? Это понятно. Только совесть имей. Меня на мякине не проведешь.

      Я движением плеча стряхнул его руку, немного отодвинулся и твердо повторил:

      – Я обойдусь.

      Я снова попытался вернуть папку. Но небритыш, видимо, осознал, что пока папка у меня в руках, разговор не закончен и для него еще не все потеряно. Он вихляющей походкой отошел на пару шагов и резко обернулся ко мне. Некоторое время он заглядывал в мои глаза, надеясь найти в них сочувствие и понимание. Наконец он обиженно забормотал:

      – Вот и делай после этого людям добро. Думал,