Опаленные страстью. Аси Кубер

только сейчас заметил, что этот цвет невероятно повторял небесно-голубую окраску дикой орхидеи. Он долго молчал, пожирая её взглядом, пока она не вскричала:

      – Уберите руки с моего лица, герцог! – её била непонятная дрожь, возникшая после того, как он неожиданно коснулся ее лица. – Своими гадкими манерами вам действительно удалось всколыхнуть во мне море чувств!

      – Надеюсь, приятных.

      – Не думаю, чтобы страх был таким уж приятным чувством.

      – Неужели вы боитесь меня, моя дикая орхидея?

      – Почему вы меня так называете?

      – Разве для вас новость, что цвет ваших глаз точная копия этих орхидей? – в голосе герцога звучало необычайное волнение. – Должно быть, поэтому вы их так любите.

      – Вовсе нет! – резко выпалила она, пытаясь убрать его руки со своего лица.

      – Не к лицу приличной леди грешить против истины, – небрежно заметил герцог Ормонд, отпустив её.

      Когда его сильные руки, до невозможности тревожившие Олимпию, в конце концов оставили её в покое, она мгновенно опустила глаза, пытаясь овладеть собой. Вдруг взгляд девушки случайно упал на цветок, валявшийся на земле. Дикая орхидея, претерпев жуткое насилие, была брошена, как ненужная вещь, бесчувственным отшельником. Олимпию мгновенно охватила жалость. Она быстро нагнулась и подобрала цветок. С нежностью распрямляя увядшие лепестки, она проговорила:

      – Какое варварство! Как могли вы бросить орхидею после того, как сорвали её? Ясно, что вы настоящий злодей.

      – Интересное умозаключение, – усмехнулся Эдгар. – Разве эта орхидея здесь единственная? Взгляните туда – там сонмище её прекрасных сестер.

      Олимпия взглянула на клумбы, где благоухали орхидеи. Казалось, они своими большими глазками царственно взирали сквозь стеклянный шатер на звездное небо и ничего не подозревали о людской подлости, хотя в любую минуту их могли лишить жизни.

      – Да, это так. – наконец подтвердила она. – Но вы безвозвратно погубили несколько орхидей, которые могли бы ещё долго украшать собой парк.

      – Зато вы замените мне их, – послышалось в ответ.

      – Что это значит?

      – Я намереваюсь сорвать ещё один цветок, правда, более прелестный и намного восхитительный, чем эта дикая орхидея, – проговорил он, с усмешкой поглядывая на неё.

      От этой ироничной улыбки её бросило в жар, и она выпалила:

      – Если вы имеете в виду меня, то это вам вряд ли удастся.

      – Вы так считаете, прелесть моя? – герцог шагнул к ней.

      В мгновение ока Олимпия отшатнулась от него и выронила цветок, который держала в руке. Он громко расхохотался. Когда смех его замер в полутемной оранжерее, Эдгар, указав на орхидею, хриплым голосом выдавил:

      – Видите, что случилось с этим цветком. Только вы никогда не увянете в моих руках, обещаю

      Она не успела ему ответить, так как его рука дерзко легла на её развитую грудь, пикантно виднеющуюся из низкого декольте. Потрясенная наглостью герцога, Олимпия едва не задохнулась от негодования. В следующее