Перпендикулярный мир (сборник). Кир Булычев

минуту они были у камеры, где Пилипенко допрашивал второго Удалова.

      Минц заглянул в дверь, потом обернулся к Удалову.

      – Простите, что я вам не поверил. Но доверчивость нам слишком дорого обходится.

      – Как мне приятно это слышать, – ответил Удалов. – Я сначала испугался, что здесь все смирились с тираном.

      – Это не тиран. Это мелкий бандит, – возразил Минц. – Тираны отжили свой век, но тиранство еще живет.

      Последние слова он произнес слишком громко. Пилипенко услышал шум в коридоре, метнулся к двери, отворил ее и увидел Минца.

      – Выскочил? Бежать вздумал?! – заревел капитан, засовывая руку в кобуру.

      Минц оторопел. Он не знал, что делать в таких случаях. Но Удалов, который вырос без отца, на улице, отлично знал, что надо в таких случаях делать. Он отодвинул в сторону Минца, шагнул вперед и сказал:

      – Всё, Пилипенко. Доигрался ты.

      У Пилипенко отвисла челюсть. Он, как кролик на удава, смотрел на Удалова. Потом метнул глазами в открытую дверь и увидел там второго Удалова.

      – А-а-а-а, – лепетал Пилипенко.

      Грубин не терял времени даром.

      – Корнелий! – крикнул он двойнику Удалова. – Выходи!

      А первый Корнелий тем временем отобрал у оторопевшего милиционера пистолет, а самого его затолкал в камеру и закрыл дверь на засов. Пилипенко даже не возражал.

      – Теперь бежать, – поторопил Грубин.

      Они побежали по коридору к подземному ходу. И вовремя. Потому что Пилипенко опомнился, стал молотить в дверь, звать на помощь, и издали послышались шаги – от входа в подземелье бежали дружинники-самбисты.

      Но дверь в подземелье уже была закрыта, и, незамеченные, наши герои поспешили к реставрационным мастерским.

      Если погоня и была, она их потеряла.

      Без приключений они выбрались из-под земли, уселись за сараем, чтобы перевести дух.

      Был хороший осенний вечер. Солнце уже спряталось за строениями, небо прояснилось, было бесцветным, а редкие облака подсвечивало золотом по краям, словно они были большими осенними листьями.

      Удалов смотрел на своего двойника – у того синяк под глазом, царапина на щеке, и вообще вид потрепанный.

      – Били? – спросил Удалов с сочувствием.

      – Пилипенко, – ответил двойник. – Я до него доберусь.

      – Нет, – сказал профессор Минц. – Судить его будет народ.

      – Кто? – вздохнул двойник Удалова. – Прокурор? Судья? Так они все у Пупыкина в кармане.

      – Бригаду пришлют, из области, – произнес Грубин. – Или даже из Москвы. Неподкупную.

      – Революция! – сказал Удалов-двойник мрачно. – Только революция сможет смести весь этот вертеп.

      – Революцию устраивать нельзя, – объяснил Грубин. – Мы живем в социалистическом государстве, у нас законы, профсоюзы, против кого ты хочешь революцию устраивать?

      – Без революции не обойтись.

      – А как ты ее организуешь?

      – Пойду к народу, раскрою ему глаза.

      – Скажи, – спросил Грубин, – а у тебя до сегодняшнего дня глаза что, закрыты были?

      – Нет,