Я тебе объявляю войну!. Эрин Хэй

в библиотеке книгу, до конца дня я просидела в своей комнате. Если бы кто спросил меня о чем роман, я бы не смогла ответить, настолько была погружена мыслями в произошедшие события от разговора с мучителем, до неожиданных объятий с Максом.

      А вечером пришёл Марк. Он был одет в футболку, обтянувшую его рельефный торс, и домашние штаны. Уверенными шагами, пройдя в комнату, он резким движением вырвал меня из кресла, в котором я читала книгу.

      – Я был слишком мягок с тобой, – произнёс он, грубо швыряя меня на постель, и наваливаясь сверху. – Ты понятия не имеешь, что такое отвратительный секс. Я покажу тебе.

      Глава 9.

      Холод. Меня окружал арктический холод. Я лежала на дне ванны, поливаемая ледяными струями воды. Я не могла пошевелиться, все тело болело. Саднило горло, лёгкие до сих пор жгло от нехватки кислорода, ныла едва не вывихнутая челюсть, тянуло низ живота, между ног невозможно было дотронуться, да я и не пыталась. Лицо, грудь, ягодицы горели огнём от пощечин и шлепков, губы были искусаны до крови, по всему телу багровели засосы и кровоподтеки, оставленные его пальцами. Волосы слиплись в грязный ком, он использовал их вместо тряпки…

      Обрывками приходили болезненные воспоминания.

      Бросок на колени. Пощечина, одна, вторая, третья, резкий рывок за волосы, запрокидывающий голову…

      «Твои губы сегодня будут здесь», – указал Марк на основание члена, толкнув его глубоко мне в рот, обхватив челюсть, чтобы я не сжала её, безжалостно тараня гортань. А когда его орган упёрся в горло, и я уже не могла принять ни на миллиметр больше, ублюдок, крепко фиксируя голову за волосы, зажал мне нос…

      Обжигающий шлепок ладони по груди, мой крик, грубые пальцы оттягивают, щипают и выкручивают соски, пока он с силой вбивается в моё тело…

      «Как думаешь, поместится сюда моя рука? – спросил он, широко раздвигая мне ноги, устраивая себе передышку после многочасового марафона. Я в ужасе пытаюсь вырваться. – Не дергайся, дрянь, а то порву!»

      «Поместилась», – глумливо осклабился подонок и сжал внутри меня пальцы в кулак. Его глаза горели азартом, в них не было ни злости, ни ненависти. И это было самое страшное. Все что он делал, он делал просто потому, что мог, просто потому, что был сильнее…

      Марк терзал моё тело до самого утра. Я уже не кричала, я хрипела, умоляя отпустить меня, беззвучно открывая рот в немых просьбах о прощении. Он насытился только с рассветом, когда я уже не шевелилась. Отнес меня в ванну и бросил там одну, выкрутив холодную воду на полную мощь.

      Я не знаю, сколько времени я пролежала в ледяной луже под ледяным дождём. Меня обнаружила горничная, которая долго пыталась растормошить меня, поскольку я не шевелилась. Наконец, удостоверившись, что я жива, она помогла мне помыться, завернуться в полотенце и дойти до постели. Путь в несколько шагов до кровати показался мне вечностью. Каждое движение отдавалось дикой болью в промежности. Уложив меня, приговаривая что-то о молодых девчонках, падких на легкие деньги, женщина принесла горячий чай, завернула меня в одеяло и вызвала Шульца.