Бракованная. Юлия Резник

Мариам или Юльке Быковой.

      – Думаешь, ты какая-то для меня особенная?

      – Угу. Особенная. Девочка для битья. Что с тобой не так, Коган? Никак не простишь, что я не ответила на твои чувства в школе? – Вету понесло куда-то не туда. Она это понимала, но никак не могла остановиться. – Так вот, если тебе от этого станет легче, знай – я, если чем кого и обидела, уже сто раз за это поплатилась. Нет, тысячу… Да что я перед тобой мечу бисер? Пошел ты! И направления свои в жопу засунь… Не нужны они мне.

      Подхватив свою сумку, Вета в чем была помчалась к двери, но была перехвачена самым бесцеремонным образом на полдороги.

      – Отпусти меня!

      – Ни за что.

      – Я буду орать, – зло зашипела Сандалова.

      – Ори. Мои соседи привычные.

      – Ты часто мучаешь женщин? Почему я не удивлена?

      – Нет. Напротив. Я делаю им хорошо.

      И снова она округлила рот. И снова не нашла, что сказать. Смотрела тупо на его покрытый густой черной щетиной подбородок, на красивые губы и не могла выдавить из себя ни одного чертового слова.

      – Какой же ты выпендрежник, Коган. Сколько тебя знаю – цены себе не сложишь.

      – И это говоришь мне ты? Я-вся-такая-из-себя-королева-красоты?

      – Знаешь, наверное, это и впрямь бесполезно. Ничего у нас не получится.

      – Это мне решать. Жду тебя на прием в понедельник. И направления на анализы все же возьми. Не нравятся мне твои перепады настроения. Гормоны явно сбоят.

      Он был абсолютно… Совершенно невыносим. Вета рассмеялась и, привалившись спиной к стене, спрятала лицо в ладонях.

      – Ну, вот! Говорю же. Ты явно не в порядке.

      – Да с тобой любая с ума сойдет.

      Сандалова бросила сумку в прихожей, не глядя на Когана, вернулась в комнату и взялась за свои брючки. На спине у нее глаз не было, но каким-то шестым чувством Вета поняла, что Тамерлан увязался за ней.

      – Выйди. Я переоденусь.

      – А чего я, собственно, здесь не видел?

      – Здесь? Ничего не видел. Давай, вали.

      – Все равно ж увижу. Во всех ракурсах.

      – Я так и знала, что неспроста ты подался в гинекологию. Извращенец.

      – Пока никто не жаловался.

      – Если что, буду первой.

      – Не будешь, – вздохнул будто бы с сожалением Коган. – Там я себе такого не позволю.

      – Ты не представляешь, какое это облегчение.

      Вета влезла в собственный брючки. А что? Нравится ему смотреть – пусть. Один фиг, ничего интересного не увидит.

      – Я тебе так сильно противен?

      Чего? Вета резко дернула молнию и обернулась. Коган глядел куда-то в сторону.

      – Ты не противен мне. По крайней мере, пока молчишь. А вот когда открываешь рот… Я ж от тебя ничего, кроме потоков яда, не слышу. Ты вообще осознаешь, что общаешься со мной, исключительно издеваясь?

      – Хм… – он откашлялся. Переступил с одной поджарой ноги на другую. – Я не думал, что мои подколы так уж тебя задевают.

      – А меня они и не задевают! Много чести… – по привычке начала Ветка и, тут же себя на этом поймав, ругнулась. –