Ты моя пара!. Лана Морриган

сторон сидят люди, ожидая приема.

      – Вы не поняли, нам срочно.

      Я вижу, как красная купюра, свернутая вчетверо, ложится у стационарного телефона.

      Девушка накрывает деньги карточкой:

      – Сейчас уточню, есть ли у доктора свободная минутка. Вы присаживайтесь.

      – Потерпи, родная, нас быстро примут.

      Крепкие объятия стискивают мои плечи. Мужские губы целуют волосы, а я замечаю свое отражение в обшарпанном зеркале напротив. Обескровленные губы подрагивают. Испуг делает мои глаза еще больше, я всматриваюсь в лица сидящих напротив, ища поддержки и спасения. Герман спокоен, зарывается носом в мою макушку, шепчет:

      – Я тебя люблю. Очень сильно люблю. Не забывай об этом.

      Слова наполнены большим смыслом, чем простая поддержка и выражение чувств: они обрекают меня.

      Спустя десять минут прохлада кушетки отвлекает от боли. Герман просит врача выйти на минуту для разговора, оставляя меня одну в кабинете, выложенном белым кафелем. Врач – мужчина лет сорока пяти – со скрежетом пододвигает металлический стул ближе:

      – Показывайте.

      Я бережно выпускаю левую руку из объятий.

      – Ну тут все понятно. А с лицом что? – берет меня за подбородок и разворачивает к свету.

      – Я же вам рассказывал, – отвечает за меня Милосердов. – Запнулась о прикроватный коврик. До чего же ты у меня неуклюжая, – произносит он с нежностью. – Как вы думаете, бригаду скорой помощи можно вызывать заранее? У нас скоро свадьба, а там столько опасностей, чего стоит первый танец молодых, – Герман источает обаяние.

      – Еще где-то травмы?

      – Нет, откуда, – за меня отвечает Милосердов. Я подтверждаю молчаливым кивком слова. – Она бы сразу мне сообщила.

      – Возможно, ваша невеста находилась в шоке. Боль может прийти не сразу, – врач выжидающе молчит, давая мне возможность ответить. По его взгляду я понимаю, что он не верит словам Германа.

      – Нет, только рука, – говорю я.

      – Идемте, отведу на рентген. А вы останьтесь и заполните пока документы.

      – Заполню позже. Сейчас главное – помочь.

      Герман не отстает, идет рядом, подбадривая и обещая, что будет все хорошо – убедительно играет роль заботливого и взволнованного жениха.

      – Вы куда? Это рентген-кабинет. Ждите в коридоре.

      Лаборант плотно закрывает дверь, отрезая меня от Германа. Женщина в голубом медицинском костюме помогает надеть свинцовый фартук.

      – Как же так? – спрашивает она громко и сокрушенно качает головой. – Не зима, чтобы поскальзываться.

      – Споткнулась, – повторяю легенду Милосердова.

      – М-м-м. А лицо? – слышу щелчки застежек.

      – Задела кровать, – отвечаю заведенной куклой.

      Она усаживает меня на стул, наклоняется, поправляя руку:

      – Девочка, – шепчет расторопно. – Ты только скажи, Игнат Вадимович вызовет полицию. Знаешь, сколько таких, как ты? Нельзя спускать рукоприкладство!

      – Я не понимаю, о чем вы.

      И именно сейчас мое волнение находит естественный