Полымя. Сергей Борисов

Снаряд! Солдат, который с лодкой приплыл, кричит: «Ложись!» – и в кусты. А мы-то знаем, ученые, что перелет, раз свистит, и не шибко-то испугались. И лошадь наша тоже была войной обученная. Только голову к земле опустила, стоит, ушами прядает. Второй снаряд в воду упал. Тут уж и мы в стороны прыснули, а то как раз посередке, и третий к нам прилетит, уж так заведено в артиллерийской науке. А лошадь осталась. Тогда ее осколками и порезало».

      «А дальше что было?»

      «Дальше? Тося плакала, но ведь это как посмотреть: жалко, конечно, а с другой стороны – счастливый случай, коли уж подвернулся – держи. Мы потом долго ту конину ели. И солдатикам с Косого перепало, да поболе нашего. Это чтобы не болтали лишнего: убило кобыляку – и все тут, на куски порвало. Тот из них, что при лодке был, как из кустов вылез, про счастливый случай и сказал. Он и лошадь забил, разделывать помогал. Матери помогал, я-то мала была таким делом заниматься, а Тося не смогла, убежала. Лошадь нам потом новую выделили. Так мы и ездили втроем и весну, и лето, и осень, а там и немца погнали. Сдали мы телегу под расписку, конягу по морде погладили, попрощались с командиром полка и стали в мирную жизнь вживаться».

      Егорова спохватилась:

      «Заговорила я тебя, Олег. Ты же к Игорьку пришел, а я тебя былым мучаю».

      «Так мне же интересно».

      «Вот уж будто? – не поверила Егорова, но видно было, что ей приятно. – Игоряша тоже говорит: интересно, и все выспрашивает. И про деда своего тоже. Отец мой по милицейской части был, а как война началась, помогал военным тут оборону выстраивать. Дома появлялся наскоками. А на фронт в декабре ушел. Нашел нас в райцентре, попрощался. А повоевал недолго, убили его под Ржевом. Пал смертью героя! – Анна Ильинична произнесла это с тихой гордостью. – Так вот когда покрепче была, я Игорьку все места показала, куда мы тогда с матерью и Тосей ездили. А то помру, кто помнить будет? А помнить надо, как оно тогда было, через что пройти довелось».

      «В прошлом лишнего не бывает, – он согласно наклонил голову. – Все важно. А где сын-то ваш, Анна Ильинична?»

      «К обеду обещался приехать. Ты бы позвонил ему, у него телефон всегда с собой».

      «Я пробовал. Не отвечает».

      «Значит, далече где-то. А что пришел-то? Или секрет?»

      «Да с кораблем моим…»

      «Что, нашли поджигателя? Или думаешь на кого?»

      «Нет. Я про то, что, может, и не было его».

      «То есть как: пожар был, а поджигателя не было?»

      «Случается такое с электричеством. Короткое замыкание, искра – и все».

      «Ой, темнишь ты что-то».

      Он поднялся:

      «Ладно, Анна Ильинична, дело это неспешное, так что поклон от меня Игорю Григорьевичу. Пойду. Загляну в магазин – и до дому».

      «А может, погодишь? Я щей наварила».

      «Нет, спасибо. До свидания».

      Он надел куртку, нахлобучил шапку и спросил от порога:

      «А что с женщиной той, с учительницей, стало?»

      «С Тосей? Померла она по весне, через месяц после Победы. За церковью ее похоронили,