Что там, за дверью? Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 24. Павел Амнуэль

с прочей утварью.

      – Послушайте меня, – продолжал Кадарос, – и я уверен, что вы согласитесь.

      – Вы следователь или убийца? – вырвалось у Полины.

      – Конечно, следователь, – оскорбленно сказал призрак. – Вы не понимаете, что такое следственные действия в мире, к которому еще не принадлежите.

      – Не дай Бог…

      – Ну, – философски заметил Кадарос, – все вы здесь будете, это неизбежно… Я вам кое-что объясню, чтобы вы избавились от естественных сомнений.

      Призрак подошел ближе, но, почувствовав мысленное сопротивление Полины, остановился посреди комнаты, будто соляной светящийся столб.

      – Смотрите, – сказал он. – В мире, который вы – и я, когда был жив, – называете потусторонним, не существует плоти, здесь живут души, которые, конечно, так же смертны, как и люди в материальном мире.

      – Душа не может умереть, – сказала Полина.

      – Еще как может! – воскликнул призрак. – Эти ваши предрассудки, эта ваша религиозная зависимость!

      Если бы Полина могла смеяться, она рассмеялась бы Кадаросу в его вязкое, расплывающееся серо-зеленое лицо. Если бы она могла связно изложить свои мысли, то объяснила бы ему, что никогда не испытывала почтения ни к одной религии – ни к христианству, потому что в его истории была инквизиция, ни к исламу, потому что мусульманами были нелюди, взрывавшие себя в автобусах, метро и на вокзалах, а после этого попадавшие в мир Кадароса, где, возможно, находили если не семьдесят, то десяток-другой гурий, ублажавших их мужское нематериальное естество. Глупости какие – обвинять ее в религиозной зависимости!

      – Конечно, душа умирает, – продолжал между тем Кадарос, то приближаясь к Полине на шаг-другой, то отступая будто под давлением ее отчуждающего взгляда. – Умирает, потому что есть смертельные душевные болезни. Я мог бы многое вам рассказать об этом, поскольку изучал проблему, прежде чем приступил к работе сыщика. Но это завело бы нас… Время, миссис Батурин, неумолимо… Вы слушаете, или то, что происходит в вашей смертной душе, вам сейчас важнее моих слов?

      Полина молча кивнула. Пусть говорит. Пусть говорит скорее и уходит. Пусть уходит, она все ему пообещает, лишь бы он исчез. Пусть исчезнет, а утром она уедет отсюда навсегда. Поселится в отеле, а Максу все объяснит потом, когда он приедет. Муж увидит пятно на потолке в холле и на полу в спальне и все поймет сам.

      – Умирая, душа переходит в мир, следующий за нашим, – говорил Кадарос. – Мир, в котором нет ни духа, ни, естественно, материи, а одни лишь разумные эмоции, очередная стадия бесконечного развития во множестве измерений Вселенной. Это естественный путь, как в вашем мире – путь плоти от рождения до смерти. Умирают, в конце концов, и эмоции, переходя в мир чистых идей. Я не знаю, что происходит с идеями, это меня не интересовало, я ведь практик. Действительно, что случается, когда умирает идея?.. Важно вот что: поскольку душа смертна, то ее можно убить. И тогда делом занимаюсь я, это вам