Седьмое правило академии Левендалль. Ульяна Гринь

взгляд на молодого человека. Он усмехнулся самодовольно, а потом галантно козырнул указательным пальцем:

      – Ну, прощайте.

      – И вы, прощайте.

      Он удалился по площади, а я смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. И спохватилась:

      – А платочек-то? Как вернуть?

      Потом глянула на платок и рассмеялась. Эх, не вернуть никак. Ну, останется на память. И принялась оттирать грязь с ткани юбки.

      Улица Карстель оказалась широкой и длинной. Я почти бежала по ней, выискивая взглядом купола храма. Что за улицы в этом городе такие? Вот у нас в городке маленькие, всё видно! А тут устанешь, пока с одного конца на другой дойдёшь!

      Ох!

      Вот он!

      Я торопливо перекрестилась, задрав голову на золочёные шишки храма, и повернула направо. Минуту пешим ходом, и я буду на месте!

      Перед крыльцом приёмной комиссии встала как вкопанная, оглядела себя, докуда взгляд дотянулся, и снова перекрестилась. Ох, помоги мне, Спаситель, помоги, Скорбящая! И решительно поднялась по ступенькам.

      Длинный гулкий коридор напугал.

      А из угла раздался голос:

      – Ну? Что? Опоздала, да?

      – А я опоздала? – ахнула, приложив ладони к щекам. – Да как так-то? И что, уже всё?

      – Всех уж прослушали, протестировали, – покачала головой женщина с пучком седых волос на макушке, одетая в коричневый балахон, сидевшая за столиком под лестницей.

      – А может, ещё можно, а? – взмолилась я, глядя на неё сквозь пелену. Протёрла глаза – слёзы. Нет, только не плакать! Решительно промокнула рукавом глаза и переступила ногами по мраморному полу, спросила: – Можно хоть попытаться?

      – А! – женщина поправила очки и махнула рукой. – Давай! Как зовут-то тебя?

      – Адриана вед-Камли!

      Женщина взяла чистую бумажку из стопки, прицелилась к ней пером и вывела моё имя. Сунув мне бумажку, указала на коридор:

      – Беги, если не ушли ещё, успеешь!

      Я побежала, прижимая к груди саквояж. Так быстро я ещё никогда в жизни не бегала! И молилась только, чтобы не поскользнуться и не растянуться на ровном месте. Спохватилась, что куда бежать – и не спросила, но мчалась из последних сил.

      Притормозить не успела, как разогнавшийся жеребёнок, так и влетела в раскрытые двери в конце коридора. Ах!

      Огромная комната – что в длину, что в высоту, потолки какие, метров пять, наверное! И стол на сорок персон стоит. Скатертью белоснежной застелен, а на скатерти листы исписанной бумаги. За столом трое. Женщина в чёрном вдовском платье и в маленькой шляпке на белоснежных волосах, завязанных в узел. Старик с клочкастой бородой серого цвета. Мужчина лет тридцати с орлиным носом и горящим взглядом увлечённого своим делом.

      Я встала перед столом, пытаясь унять дыхание, и ничего не смогла сказать, только протянула листочек.

      Женщина вытаращилась на меня и спросила тихим смешным голосом говорящей куклы:

      – А вы к кому, барышня?

      – Я… Ох… Я поступать… Простите, пожалуйста…

      – Опоздали, барышня, – проквохтал старик. – Уже закончили экзамены.

      – Приходить