Колесница времени. Татьяна Степанова

богатый комфортабельный дом на берегу реки, и не там, в Уфе, где мать и две сестры, а…

      Неожиданно он узрел перед собой лицо матери – она месила тесто для беляшей и улыбалась ему, вытирала пот со лба запачканной мукой рукой.

      Мать улыбалась, а он, Фархад, внезапно ощутил, что теряет все точки опоры.

      Педали велосипеда крутились сами собой, больше он их не чувствовал под ногами.

      Он не слышал выстрела, прозвучавшего в ночи, потому что выстрел (который, кстати, не слышал никто на дороге) заглушил грохот строительной техники – бетономешалки и трактора.

      Выстрел раздался в тот самый момент, когда Фархад думал о том, что «можно палить – его не разбудишь».

      Велосипед звякнул и поехал в одну сторону, а тело Фархада – в противоположную.

      Пуля попала ему под левую лопатку, в темноту ударил фонтан крови.

      Велосипед съехал в кювет и опрокинулся.

      Фархад упал ничком в мокрую колючую осеннюю траву.

      Его пробитое сердце уже не билось.

      Но еще пару секунд его глаза, нет, мозг – затухающий, как искра, видел мать. Она стряхивала муку с пальцев и бросала беляши, начиненные ливером, на раскаленную сковородку.

      Глава 3

      Отель «Мэриотт – Аврора»

      На запруженной машинами Петровке напротив Столешникова переулка остановился мотоцикл «Харлей». Мотоциклист втиснул его в парковочную щель между «Ягуаром» и «Ауди» и неспешно направился к центральному входу отеля «Мэриотт – Аврора».

      Центральный вход в отель как раз со стороны улицы, а вход в лобби-бар рядом с магазином «Кристиан Диор», что смотрит витринами в переулок.

      В этот час раннего вечера – шесть всего на часах – уже смеркается, но улица Петровка полна народа. Яркие огни, сырой воздух последних дней октября.

      Мотоциклист, затянутый в черную кожу, – высокий, стройный, широкоплечий, снял с головы шлем, пригладил светлые волосы рукой и прошел весьма уверенно сквозь вертящиеся стеклянные двери отеля – мимо швейцара в позументе и охранников с рацией.

      Удивительно, но в гулком, роскошном, отделанном сияющим мрамором вестибюле отеля оказался он единственным гостем. В этот еще не поздний вечер конца октября огромный «Мэрриотт» пуст и тих, как сказочный замок Фата-Морганы.

      Но нет, где-то играет негромко музыка. Звуки арфы, невидимой глазу.

      Мотоциклист быстро пересек холл, глянул на себя в зеркало мимоходом – молод, хорош собой, яркий блондин с голубыми глазами. Только вот на скуле зажившая ссадина, а на нижней губе свежая рана кровоточит.

      Коридорный в форме, скучавший возле автомата для чистки обуви, окинул мотоциклиста оценивающим взглядом, но ничего не сказал. Этот парень… в общем, он порой заезжает в роскошный отель «Мэриотт» и тут его знают.

      Мотоциклист поднялся по ступенькам мраморной лестницы, ведущей в ресторан под куполом.

      Это и ресторан, и зимний сад. Это гордость и краса отеля. Именно тут играет невидимая глазу арфа по вечерам. Столики, покрытые крахмальными белыми скатертями, все сплошь свободны. Нет ни одного гостя