Белый мамонт (сборник). Геннадий Прашкевич

как я тебе скажу».

      «А как ты скажешь?»

      «Ну, я не знаю».

      «…убейте белого мамонта…»

      «Вот как так убить? – сердился вождь. – Слабыми стрелами? Или тонкими копьями? Или затащить тяжелого холгута на утес и сбросить его вниз? А где такое, чтобы вес его выдержать? Разве не порвет турхукэнни всех? Где взять оружие, чтобы убить столь величественного зверя!»

      В каменной плошке, заполненной жиром, тлел нежный фитиль из размочаленных сухих трав. Колебались густые тени. Нинхаргу стонал, хватался за сердце, царапал стену острым копьем. Всегда охотники охотятся, матери кормят, дети играют, волк воет, суслик прячется в норке. А чем занимается калека?

      Несколько линий под острием сошлись.

      На вскрик Нинхаргу подошли женщины.

      У них у всех были льняные, но грязные волосы. У всех запах земли – влажный, живой. Даже открытые груди пахли землей. За ними подошел вождь Энат, смеясь, другие подошли охотники, которые отдыхали. Увидели: линии на каменной стене, странно соединившись, очень напомнили силуэт белого мамонта Шэли. Будто страшный живой холм, способный растоптать всю трибу, сидел на огромной черепахе.

      Непристойно сидел. Так получилось у Нинхаргу.

      Будто особенной смолой прилепили белого мамонта к ползущей черепахе.

      А белый мамонт сточенным сбоку бивнем еще и подгонял ее, и она почему-то не сердилась. Это страшным показалось Людям льда. Они отступили.

      А Энат не поверил: «Не даст ему черепаха».

      Вождь, в общем, держался широких взглядов, но не поверил.

      Зато черепаха, запутавшаяся под ногами охотников, заволновалась. Она жила насыщенной тихими событиями жизнью и никаких ужасных потрясений не хотела. И связываться с белым мамонтом не хотела. Подумав, Энат так и сказал: «Теперь холгут убьет Людей льда. Он создал землю для первого человека, но время ушло и он убьет нас. Первого человека любил, а трибу не любит. Считает оборванцами».

      На всякий случай уточнил: «Это холгут?»

      «Это он», – ответил Нинхаргу.

      «Кто научил такому?»

      «Сам научился».

      «От чего умер Нинхаргу? – интересовались люди после неожиданной смерти Нинхаргу. – Надеемся, ничего страшного?»

      «Совсем ничего, – мрачно отвечал вождь и взвешивал на ладони каменный топор, запятнанный кровью художника. – Совсем страшного ничего. Все, как обычно. Всё, как бывает. Первый человек Эббу умер. Охотник Кухиа умер. Хишур с большой ступней умер. Теперь Нинхаргу. Только белый мамонт Шэли живет всегда».

      Злобно пнул попавшую под ноги черепаху:

      «Если мамонт умрет – мы будем?»

5

      «Сердитый!»

6

      Иаллу был.

      Субшарту был.

      Старый Тшепсут был.

      Шли дожди, сменялись морозами.

      «…опять серебряные змеи через сугробы поползли…»

      К костру выползала зябнущая старая черепаха. Панцирь побит, зацвел седыми лишайниками, но всё ещё различалось изображение