Коварное бронзовое тщеславие. Глен Кук

да еще и прихватила с собой большой кожаный саквояж.

      – Попробую взять показания очевидцев, – объяснила она.

      Я мысленно пожелал ей удачи.

      Даже если ты умеешь быстро писать, показания очевидцев никогда не совпадают.

      Я услышал скрип – Мишень открыл ворота.

      Старик произнес что-то на лошадином языке, вероятно, обещание скормить меня адским тварям, если они будут выполнять его приказы. Экипаж дернулся. Мы с Престоном сидели спиной по направлению движения. Я чуть не упал на колени Хелении.

      Через тридцать футов экипаж остановился. Снова заскрипели ворота. Старик вскарабкался на место кучера, заставив сооружение покачнуться и завизжать. Сквозь боковые окна начала просачиваться влага, но они были закрыты. Я выглянул наружу. Дождь немного набрал темп, хотя по-прежнему слабо отличался от бесцельной мороси. И был очень, очень холодным.

      Хелении хотелось поболтать.

      – Этот экипаж принадлежал кому-то с Холма. Какому-то некроманту. Его сдали собственные родственники, потому что он был совершенно невыносимым.

      – По описанию похоже на мою внучатую тещу.

      Я цинично подозревал, что в деле переплелись некие вопросы наследств и поместий, которые кто-то хотел решить способом, отличавшимся от прописанных в соответствующих документах. Негласный Комитет не стал бы участвовать в подобных играх, но команда Релвея по-прежнему составляла лишь незначительную часть сердца новых правоохранительных органов.

      – Начальник пользуется им, когда желает остаться незамеченным, – продолжала Хеления.

      Ну да. Конечно. На такое уродство никто не обратит внимания.

      Дверь открылась, и возникла физиономия Мишени.

      – Все готово?

      Никто не стал утверждать обратное. Как в принципе можно ответить на подобный глупый вопрос?

      Он толкнул дверь, клацнула защелка. Экипаж просел и закачался, несмотря на отсутствие рессор: Мишень вскарабкался на заднюю приступку для лакея.

      Экипаж дернулся вперед.

      Я достаточно пришел в себя, чтобы осознать: следует благословить невосприимчивость Мишени к дурной погоде. С ним внутри стало бы совсем тесно.

      15

      Рядом с домом Страфы не наблюдалось очевидных признаков того, что произошло нечто серьезное. Разумеется, здесь были люди, но дождь отпугнул праздных зевак, а всех остальных Барат увел под крышу. Перед домом тусовалась свора магов-криминалистов, пытавшихся казаться чем-то иным, но их выдавали красные береты Стражи.

      Кучер подвез нас к крытому входу. Мишень открыл дверь и помог выбраться Хелении. Появившийся Барат поприветствовал меня нехарактерным объятием.

      – Мама уже в пути, – сказал Альгарда. – Она задержалась, потому что хотела сначала предпринять некоторые шаги.

      Я сомневался, что меня это интересовало. Слово «шаги» прозвучало отвратительно зловеще.

      Барат смерил взглядом Мишень, Уомбла и Хелению, но сохранил нейтральное выражение лица и воздержался от комментариев. На них тоже