Минтака Ориона. Юрий Гельман

мили от береговой черты. Там, в холле, больше походившем на казарму, где стоял терпкий запах пота и дегтя, он устроился в полутемном углу на каком-то ящике и стал терпеливо ждать возвращения капитана. Он прекрасно понимал, что его плохой английский, внешний вид, незнание устава и даже простых бытовых мелочей, могли сыграть с ним злую шутку. И только капитан Хендерсон один из всех теперь не замечал ничего этого.

      Присматриваясь и прислушиваясь, Эндрю провел в своем углу около получаса, когда, наконец, появился капитан Хендерсон. По его лицу сразу стало ясно, что сэр Алекс чем-то сильно смущен. Осторожно приблизившись, Эндрю обратил на себя внимание капитана.

      – А-а, это вы, сударь! – сказал тот. – Представьте, получил разнос от адмирала Боскавена.

      – За что? – осмелился спросить Эндрю. – Мы ведь привели приз.

      – За вас, сударь! – ответил сэр Алекс без упрека в голосе. – По мнению адмирала, я не имел права покидать строй эскадры даже ради спасения какого-то отдельного человека.

      – Простите, сударь, – сказал Эндрю, – это записано в уставе морской службы?

      – Конечно же, нет!

      – Тогда в чем же дело?

      – Идемте в номер, – ответил сэр Алекс, – договорим там. Здесь слишком много посторонних ушей.

      Через несколько минут, запершись в двухместной комнате офицерской гостиницы, насквозь пропахшей табаком и спиртным, они продолжили начатый разговор.

      – Адмирал очень суровый и жесткий человек, – сказал капитан Хендерсон. – Я уважаю его, как моряка, но не питаю ни малейшей симпатии к нему, как к человеку. И знаете, не я один.

      – Но служить вам все же приходится под его началом, – вставил Эндрю.

      – Уже нет, сударь, – удрученно ответил сэр Алекс.

      – То есть…

      – Адмирал Боскавен, учитывая мое ранение, а также нарушение одному ему известных предписаний, отправляет меня обратно в Англию для прохождения лечения. Вот так! Я, боевой офицер, прошедший не одно морское сражение, имеющий королевские награды и знаки отличия, оказываюсь списанным на берег! Вы понимаете, что произошло?

      – Я вижу, что вы злитесь на меня, сударь…

      – Отчасти да, – откровенно ответил капитан. – С другой же стороны, вы спасли мне жизнь, и никакой адмирал Боскавен не сможет запретить мне считать вас своим другом! В конце концов, по приезде в Лондон, а я думаю, что это произойдет не позднее чем через две недели, я представлюсь лорду Георгу Ансону, Первому лорду адмиралтейства. Это мой давний знакомый, и он-то уж точно разберется в том, правильно ли я поступил в данной ситуации. Списать меня, офицера с пятнадцатилетним стажем!

      – Знаете, сударь, – осторожно заметил Эндрю, – может быть, я, как никто другой, вас понимаю…

      Сэр Алекс, в душе которого бушевало негодование, пропустил мимо ушей слова своего спасителя. Он хмуро отстегнул шпагу, снял с себя перевязь, начал раздеваться. Было заметно, что движения правой руки причиняют ему