Камергерский переулок. Владимир Орлов

и сначала он увидел черный силуэт, но и по линиям силуэта стало понятно, что вошла женщина, форм приятных. А когда женщина повела разговор с Николаем Софроновичем, Прокопьев увидел, что она молода, а лицом – в его вкусе. Но и от женщины этой явно исходила опасность! Зловещий на вид истребитель с погубленными им крысами на удочке, по ощущениям Прокопьева, был совершенно безвреден, а от женщины в бейсболке надо было держаться подальше. Ко всему прочему и ее лицо показалось Прокопьеву знакомым.

      – Извините, Сергей Максимович, придется вас покинуть. Дела-с. Еще раз извините… – произнесено это было так, будто уход собеседника должен был чрезвычайно огорчить Прокопьева или даже обидеть его. – Полагаю, мы поняли друг друга и вы все обдумаете. Может, на крайний случай и взамен себя кого-нибудь предложите…

      – Я не понял ни вас, ни о чем вы говорили, – сказал Прокопьев.

      – Ну полноте, Сергей Максимович, – разулыбался барин. – Вы как дитя малое. Вот вам моя визитка. И кстати, разрешите познакомить вас с нашей Ниночкой. Ниночка, это вот тот самый Сергей Максимович, о котором и вы оказались наслышанной.

      – Очень приятно, – Ниночка в двух шагах от стола сотворила поклон и, естественно, улыбнулась, глаза у нее были темносерые, нет, синие, и никаких кикимор из них не выпрыгнуло.

      Николай Софронович подхватил Ниночку под руку, и они удалились из закусочной к ожидавшему их в переулке истребителю крыс. На спине искушавшего Прокопьев увидел хлястик. Уж точно, кутюрье был из дорогих.

      – Я вам чуть-чуть водки подолью, чтоб вы успокоились, – сказал Арсений Линикк.

      – Вы ее узнали? – спросил Прокопьев.

      – Кого?

      – Ниночку. При хлыще с эспаньолкой.

      – Узнал. А как же. Следователи после убийства показывали фотографии. На одной была она.

      – А здесь вы разве ее не видели? Ей позвонили и она расплакалась. Потом убежала.

      – Здесь? Нет, не видел…

      – Вы тогда еще назвали себя Гномом Телеграфа.

      – Я – Гномом? – удивился Линикк. – Какой же я гном? Я инженер по технике безопасности и у меня кабельное хозяйство. Я вам удостверение покажу.

      – Не надо удостверения, – скис Прокопьев.

      Чем отличалась та рыдавшая Нина от нынешней улыбчивой? Именно тем, что рыдала, губы ее дрожали от страха, и главное – волосы ее были ужасными, неухоженно-жалкими. А теперь, стало быть, страхи прошли, и волосы богато уложены? Впрочем, их скрывала каскетка-бейсболка. И было произнесено со значением: она и оказалась о нем, Прокопьеве, наслышанной. Где, от кого?

      Его искушали! Желали раззадорить и втравить в свои выгоды!

      Нет, постановил Прокопьев. Сейчас же надо порвать оставленную ему визитку.

      Все же он прочитал: «Агалаков Николай Софронович. Деловой человек. Держатель домов и галер. Почетный член Венецианских академий».

      А что ее рвать, решил Прокопьев. И сунул визитку в карман. А вдруг понадобится.

      – А все же, – произнес Арсений Линикк, смакуя