Одержимый любовью. Лора Лэндон

от собственных криков и вскакивают с кровати в холодном поту.

      …Земля, все еще дрожавшая от топота копыт огромной лошади врага, которая вместе с всадником, размахивавшим сверкающей саблей, мчалась прямо на него, теперь была покрыта кровью огромного количества трупов и умирающих…

      Джонас на долю секунды прикрыл глаза, но оставаться в таком положении долго было нельзя. Иначе он снова услышит свистящий звук сабли, распарывающей воздух, почувствует, как сталь режет мускулистую плоть, почувствует, как вытекает из его жил кровь и силы покидают его тело.

      Джонас зажал рукой бок, как сделал это в тот роковой день, чтобы остановить кровотечение, потом положил руку рядом на сиденье.

      Он надеялся, что Селия не заметила это.

      – Все это случилось уже давно, – по возможности более легкомысленно наговорил Джонас. – И как только возвращаешься в мирную жизнь Англии, все плохое сразу забывается.

      Селия недоверчиво улыбнулась.

      – А вот это, милорд, – она изящным жестом открыла зонтик и положила его себе на плечо, – третья ложь, которую вы позволили себе меньше, чем за день.

      Селия вздернула подбородок и подставила лицо солнцу. Неудивительно, что на лице у нее сохранялся легкий оттенок загара, к которому она в отличие от всех светских дам не испытывала предубеждения.

      – Возможно, мое утверждение было несколько преувеличено, но я не собирался вам лгать.

      – Да, разумеется. Скорее всего вы говорите так, чтобы люди не знали, насколько глубоко вас затронула трагедия войны. Вся ваша ложь – это барьеры, которые вы воздвигаете, не позволяя людям подбираться к вам слишком близко.

      Несколько секунд они ехали молча.

      – Я не могу делать вид, будто когда-нибудь пойму все, что вам пришлось пережить во время войны, – тихим, но сильным голосом сказала Селия. – Но если вы почувствуете необходимость поговорить с кем-нибудь, я всегда готова вас выслушать. Даже Хардли признает, что я хорошо справляюсь с ролью внимательного слушателя.

      Джонас не мог поверить в тот эффект, который оказали на него слова Селии. В ту секунду, когда она замолчала, он почувствовал, как будто с души свалился тяжелый камень.

      Словно нежная рука коснулась его сердца, успокаивая резкую боль, которая не покидала его с тех пор, как он вернулся домой. Мало кто понимал, что пережили те, кто сражался на войне. Еще меньше людей хотели это понять.

      Леди Сесилия понимала. Она понимала, как он себя чувствует и в физическом, и в духовном плане.

      Джонас не мог объяснить, что это значило для него.

      Он смотрел вперед на дорогу, когда с ними поравнялся еще один экипаж. Они с Селией кивнули в знак приветствия, но Джонас не остановил экипаж, чтобы завязать разговор.

      – Нам следовало остановиться, – взглянув на него, сказала Селия. – Это были маркиза Портвуд и ее дочь, леди Фелиция. Леди Фелиция – очень достойная кандидатура и пользуется повышенным вниманием.

      – Зачем терять время, – улыбнулся ей в ответ Джонас, – и разговаривать с маркизой и ее дочерью, когда рядом со мной сидит превосходная собеседница?

      Джонас