Сахар на дне чашки. Повесть, рассказы. Мария Каменецкая

Таня, может, по секрету сказала, а ты меня пытаешь, заставляешь разбалтывать чужие секреты, – Лиза, наконец, проснулась, смыла с себя ночные преследования и загундосила в обычной манере.

      – Ты еще не знаешь, как пытают, – пригрозила Лана, не подозревая сама, что в ней живет маленький тюремщик, – Тани нигде нет, и ты последняя из нас, кто ее видел. Вспоминай. Каждую секунду вашего разговора. Перезвоню.

      Лана перезвонила матери.

      – И что же мне теперь делать, – недовольно сказала та, – Ты знаешь, где еще она может быть.

      «Спроси у Лизы», – подумала Лана.

      – Не знаю, – сказала она вслух. – Она говорила, что вы ее ждете к ужину.

      – Да? Да, действительно… Я ждала.

      – Наверное, надо заявить в полицию, Светлана Игоревна.

      – О боже, только этого мне не хватало, – вздохнула Танина мама.

      Подождав вечера, потолковав с новым соседом («Сто лет не была в театре, а вы, Вадим?» – «А я тысячу лет не был» – «Не желаете сходить?» – «Далек я от прекрасного» – «Не скромничайте, Вадим, наверняка не так уж далеки!»), Светлана отправилась в полицию. Извиняясь и смущаясь, она составила заявление о пропаже. Она надеялась, ребята в участке скажут что-нибудь смешное и ненатуральное, вроде: «Не боись, мамаша, найдется твоя дочурка». Но ребята в участке ничего не сказали. Они что-то спросили, что-то записали, куда-то позвонили и положили заявление на стол.

      – Она вообще-то хорошая девочка, – сказала Светлана Игоревна, – Она в институте учится. Не какая-то там наркоманка.

      – Да кто ж спорит, – сказал один из ребят, с розовыми щеками и светлым чубом, как с экрана сошедший, – Все хорошие.

      – Так когда вы найдете Таню? – спросила Светлана Игоревна уже на пороге, – Что мне делать?

      – Не мешать нам работать, – очень спокойно сказал розовый полицейский.

      В тот же вечер, когда Светлана Игоревна сообщила Лане, что заявление она подала, а что теперь делать, она не знает, Лана, Лиза, Миша и Денис встретились в парке рядом с институтом Лесгафта. Они встретились у скамейки номер пять, если считать от входа.

      После зимы парк еще был полон неприглядного страдания. Всклокоченные деревья, грязь и бумага вперемешку с ржавыми лопатами. Дворники в желтых жилетах пили пиво на скамейке, а рядом играли их лохматые и грязные, под стать парку, дети. Местные жители бродили в тапочках на босу ногу и бормотали друг другу приветствия. Появилось несколько новых разбитых окон, а парочку окон, наоборот, залатали в стеклопакеты. Кошка Дуся родила и растолстела, а кошка Маша исчезла.

      – Убью ее, когда увижу, – сказал Денис, – Это ж надо так – никого не предупредить, уехать…

      – Куда уехать? – удивилась Лиза, – Она мне ничего не говорила.

      Лана гневно зыркнула на нее, всезнающую, и строго спросила:

      – Откуда у тебя такая информация, Денис? Об отъезде? Я же всех просила рассказать все, что может оказаться важным.

      – Так у меня и нет никакой информации, – удивился