Сахар на дне чашки. Повесть, рассказы. Мария Каменецкая

Может, бесконечность?

      Таня закрыла лицо руками.

      – О боже, что ты показываешь! – нервно засмеялась Ланка, – Меня на той неделе?

      – Танюш, подсказку дай. Это какая-то картина? – сказал Денис.

      Таня встала, прошлась, потом легла на песок и уставилась в небо.

      – Перформанс, блин, – сказал Миша.

      – Реально, что ли, перформанс загадала? Как слово? – обрадовалась Лиза, – Какой ты умный, Мишуня!

      Но Таня продолжала лежать.

      – По-моему, ей просто хочется полежать, – вздохнул Денис, – Чего-то мне надоело.

      Денис вернулся к остаткам вина и закуски. Остальные тоже заскучали.

      – Танюш, я понимаю, твой праздник, но мы, знаешь, растерялись как-то, – сказала Лана, – Странный какой-то крокодил.

      Еще минут пятнадцать Таня валялась на песке («набухалась, что ли», – предположил Миша), а друзья доедали и допивали. Вторая компания, не дождавшись, пока догорит костер, исчезла. Становилось холодно. Всем хотелось домой.

      – Да ну вас, – зло сказала Таня, вставая и отряхивая песок с сарафана, – Никакой фантазии. Я загадала пустоту, если кому-то еще интересно.

      – Блестящее исполнение, – съязвил Миша, – Тебе точно дорога в современное искусство.

      – Тань, ты в порядке? – осторожно спросила то ли Лиза, то ли Лана.

      – Ладно! Домой, – решил Денис, – На ногах еле держусь.

      До станции шли молча и тяжело. От вина гудело в голове, ноги прилипали к земле. Покрывала, мангал и прочее весили целую тонну. Лане хотелось плакать – например, о вечеринках, которые заканчиваются весело. Денис думал о том, что придет к себе, а там другой сумасшедший дом. Таня злилась и сама не знала, почему.

      – Странный день рождения, – шепнула Лиза Михаилу, – Таня странная.

      Очкастый Миша согласился, вдруг ощутив симпатию к Лизке, которую почеши за ушком, и тем осчастливишь.

      – Развезло так развезло, – сказал Денис, упав на сиденье электрички, – Мне бы ехать и ехать… А то сейчас приду домой, там бардак. У бабульки запоздалая гульба с подружками, дедулька водяру себе подливает. Дурдом, чую.

      Денис жил с бабушкой и дедушкой. Куда делись родители, друзья не спрашивали, чуя, в свою очередь, трагедию, о которой боялись узнать. Бабушка и дедушка кормили Дениса кашей и супом, а также рассказами о скорой кончине кого-нибудь из них. Хотя старики были бодры и, по большому счету, не старики даже, Денис старался жить так, чтобы не расстраивать их покалывающие сердца и ноющие поясницы.

      – Побыстрей бы в тепло, – ныла Лиза, – Побыстрей бы, чтоб хорошо все было.

      – Ну скажи, скажи, как жить дальше, как жить в этом противоречивом мире? – говорила Лана, – Во что верить? Куда идти, скажи? Куда идти девочке, красивенькой девочке, волевой такой, умненькой и, такой, о-оч-ень честной, если она не хочет замужа, а хочет свободы?

      – Ого самооценка, – заметил Денис.

      – А что такого? Вы слышали, что теперь выпускников вузов будут штрафовать, если они работают не по специальности? Слышали? То есть если я не хочу работать в туризме,