Фанера над Парижем. Людмила Милевская

странный сон приснился.

      – Какой сон? – насторожилась Роза.

      – Будто я мужчина, и все у меня как у Турянского: бездна денег, молодая жена… Видимо, я уже кое-что начала воспринимать, чувствовать.

      – Закон отражения, – поставила диагноз Роза. – Созерцание телепатически передаваемого предмета без включения сознания. Ты воспринимаешь его мысли, как несмышленое дитя.

      Я чуть не задохнулась от изумления:

      – А-ааа! Думаешь, он мне телепатирует?

      – Телепатирует, – уточнила Роза. – Он в отчаянном положении и неосознанно посылает свои мысли всем, кого знает, но приняла их только ты.

      – А ты? – изумилась я. – Почему ты не приняла? Ты же у нас опытный монтевист.

      Роза задумалась. Было видно, что она расстроена. Действительно. Почему не она приняла? Почему я? Это же несправедливо.

      – Думаю, ты приняла потому, что у тебя чрезвычайно развито воображение, – предположила Роза. – Ты с детства любила приврать; поэтому никто и не удивился, когда ты стала писательницей.

      Я рассердилась:

      – Ты о чем? Это к чему? Речь идет о Турянском. И о тебе. Почему я взяла твои обязанности на себя, почему приняла послание Турянского, вот о чем речь. Об этом и говори, а не о том, что я любила с детства.

      – Так я же и говорю об этом, – заверила меня Роза. – Самое главное – твое необузданное воображение. К тому же, возможно, ты была настроена на нужную волну, была в нужном состоянии как раз перед сном.

      – О чем ты? Ничего не пойму, – рассердилась я.

      Роза, паинька, начала терпеливо объяснять:

      – Соня, пойми, его похитили, он боится, очень боится, только что у него было все и теперь впереди ничего: полнейшая неизвестность.

      – Точно! – воскликнула я, от восхищения хлопая себя по бедрам. – Именно с этим состоянием я и легла позавчера вечером в кровать! Я же позавчера днем сапоги купила! Надо же было хоть чем-то порадовать себя после того ужасного карниза. Вот я и купила себе подарок: сапоги за пятьсот долларов!

      – Круто! – восхитилась Роза.

      – Что «круто»? Вздумай я заплатить за них тысячу долларов, продавец и тогда не возражал бы. Пятьсот долларов! Они что, золотые эти сапоги?

      – И в самом деле, почему так дорого? – заинтересовалась Роза. – Они наверное необычные?

      – Сапоги как сапоги, из крокодила, конечно, но за пятьсот долларов я могла бы купить целую ферму крокодилов.

      – Вряд ли, – усомнилась Роза.

      – Значит, ты меня плохо знаешь, – отрезала я. – Но вернемся к моим дивным способностям. Легла я, значит, вечером в постель как раз в том ужасном состоянии, о котором ты говоришь: только что у меня было все – пятьсот долларов, – а теперь впереди ничего: одна неизвестность. Одни вопросы впереди. Как долго эти сапоги мне прослужат? Когда они выйдут из моды? Что сказать подругам? Назвать истинную цену или для крутости преувеличить?

      – Куда уже преувеличивать? – ужаснулась Роза. – Это все же сапоги, а не автомобиль.

      – Да, ты права, – согласилась я:

      – Маруся