Фанера над Парижем. Людмила Милевская

даже не знаю, где они, эти счета. Из собственности тоже ничем не владею. Даже не могу продать ту дачу, которую Сашенька мне подарил, потому что она все еще на него оформлена. На продажу выставила, а как буду выкручиваться, когда найду покупателя, не знаю.

      – Да, но это потому, что он жив, – успокоила я Лелю. – Если бы Александр Эдуардович, не дай бог, умер, то ты, как единственная его наследница, через полгода могла бы продать все, что тебе заблагорассудится.

      – Что? Что например? Эту квартиру?

      – Она стоит немало, – напомнила я.

      – Да, немало, но я же где-то должна жить.

      Пришлось согласиться, что Леля должна жить в этой роскошной квартире, раз больше негде. Однако Леля снова была недовольна. Более того, она пришла в отчаяние.

      – Да, я буду жить одна в этой квартире! – закричала она. – Одна, без моего Сашеньки!

      – Поверь, так будет недолго. Теперь появится очень много желающих жить рядом с тобой, – заверила ее я.

      – Жить рядом со мной? А ты знаешь, сколько денег уходит на содержание этой квартиры? Консьержки, лифтеры, охрана, служащие стоянки, уборщицы, слесари, садовник.

      – Садовник?!

      – Да, этому дому понадобился садовник. Цветочки сажает, подстригает кусты и не бесплатно, потому что он ландшафтный, видите ли, дизайнер. И это все не входя в квартиру, а сколько дел в самой квартире! Здесь только одной уборки на трех человек. Где я возьму такие деньги?

      – Неужели негде? – изумилась я. – Ведь все знают, что Александр Эдуардович почти владеет банком и не только им. У него есть какие-то фирмы. Ты же наследница. Даже если он не оставил завещания, других родственников у него нет. Его первая жена и сын давным-давно погибли в автокатастрофе. Родители умерли. Все. Ты осталась одна.

      Леля, почему-то с жалостью глядя на меня, покачала головой.

      – Одна, да не одна, – вздохнула она. – У него есть компаньон, этот Перцев. Я же в банковских делах полная профанка. Перцев так ловко все обставит, что мне и владеть будет нечем. Уж я навидалась этого на своем веку. Пузыренко помнишь?

      Что тут говорить. Я помнила Пузыренко, жену нефтяного магната, после внезапной гибели которого она только что на паперть не пошла.

      – А личной собственности у Сашеньки не так уж и много: дача, два гаража да вот эта квартира, – добила меня Леля.

      – Говорили, будто у него сумасшедшей красоты особняк на Майорке и огромная вилла во Франции, – уже робко произнесла я.

      Леля зло боднула головой пространство:

      – И не зря говорили. Могу фотографии показать. Это все, что у меня от особняка и виллы останется.

      – Почему же?

      – Да потому, что приобретены они на фирму, фактически принадлежащую банку. Там все слишком сложно сплетено, и пока я войду в свои права, этот Перцев все как надо и обтяпает: и кого надо зарядит, и кого надо подмажет, даже судиться будет бесполезно. Знаешь, что за полгода можно сделать? А ведь в случае гибели моего Сашеньки Перцев практически один будет всеми делами рулить.

      – Он уже рулит, – заверила я. – Моя