За любовь. Полина Александровна Раевская

сегодня не встречаетесь? – повернулась Дашка, перестав печатать.

      – Угу, – неопределенно отозвалась Аня, нетерпеливо шаря по постели.

      Подруг насторожил ее ответ, и они, как по команде требовательно уставились на нее, но нашелся телефон, на дисплее горело извещение о трех непринятых, поэтому Ане разом стало не до них: сердце стучало, как огалтелое, руки дрожали, а диафрагму, будто жгутом стянуло.

      Открыла журнал непринятых вызовов и будто удар под дых получила: того самого абонента среди пропущенных не было.

      Взгляд туманится от слез, и так горько становиться, что Аня едва сдерживается, чтобы не заплакать при девочках.

      – Нюсь, что случилось? – осторожно спрашивает Даша.

      –Ничего, – качает головой, пытаясь скрыть слезы.

      –Анют, давай, сейчас твой любимый чай с мятой сделаем, выпьешь. Вот, смотри, какой волчок к тебе пришел, – Настя комично потрясла игрушкой и положила ее рядом с подругой, не подозревая, что сделала только хуже.

      Но Аня не заплакала, нет. Слезы она позволит себе ночью, а пока надо держать удар и не беспокоить подруг.

      –Все хорошо, девчонки. Я в порядке, просто устала, – невероятным усилием воли растянула она дрожащие губы в улыбке.

      – Нют, мы же не слепые, – не поверила Соня. – Если не хочешь говорить, не надо, мы поймем, но только не обманывай, что все в порядке.

      Аня лишь кивнула, зная, что они действительно поймут. За пять лет они слишком хорошо друг друга изучили, а потому к каждой был свой подход. К ней, например, такой – выжидательный, и она очень любила за это своих всепонимающих подруг.

      Девушки поужинали, разговаривая на отвлеченные темы, а затем каждая занялась своими делами. Аня ушла на балкон, чтобы поговорить с бабушкой. Старалась придать голосу бодрость и легкость, но и тут потерпела фиаско.

      – Нюрочка, что случилось, детка? Я чувствую, что ты какая- то не такая.

      – Бабуль, все хорошо, голова болит просто.

      – Нюра!

      – Ничего серьезного, правда, не переживай, – укрончиво отозвалась она и тут же предложила. – Давай я приеду, и мы поговорим, не хочу сейчас это обсуждать.

      Она слышала, как Маргарита Петровна недовольно сопит в трубку, и чувствовала себя виноватой. Раньше у них не было секретов друг от друга, и теперь на душе было невыносимо погано. Занкончив развогор, Аня едва находила себе место.

      Оксане звонить не стала, ограничившись смс-сообщением. Объясняться еще и с ней сил не было.

      Однако вот желание набрать Марку было непреодолимым, хоть и понимала, что неправильно это. Он ее разве что шлюхой не назвал, а она…

      «Все –таки дура, ты Анька!» – ругала себя, набирая его номер. Ее всю трясло, ладони были влажными от волнения, но длилось это недолго – ее звонок был сброшен: или Марк не хотел с ней разговаривать или отправил в «черный список», что в общем-то было одинаково унизительно. Устало прислонив голову к стеклу, Аня тихо заплакала.

      Больше иллюзий не осталось, все было ясно, как день.