Лебединая песнь. Ирина Головкина (Римская-Корсакова)

что выручка за него пойдет дяде Сереже, а если бабушка что сказала – так и будет.

      Она повернула на Морскую, и через несколько минут они остановились у подъезда.

      – Я был очень счастлив встретить вас, Ксения Всеволодовна! Надеюсь, что мы еще увидимся. Надеюсь также, что праздник ваш состоится.

      – И я буду надеяться! Знаете что? Приходите к нам в день моего рождения. – И тут же смутилась и до ушей покраснела. – Ах, что я сделала!

      Он понял ее и улыбнулся:

      – Вы и в самом деле непослушный ребенок, Ксения Всеволодовна. Разве можно приглашать в дом человека, не представленного бабушке? Но я надеюсь исправить это в скором времени. Всего хорошего. – Она улыбнулась и исчезла за тяжелыми дубовыми дверями старинного подъезда.

      «Боже мой, как она хороша! – думал он, глядя ей вслед. – Какая чистота линий в ее лице, а на лбу как будто лежит луч света. Не могу более противиться ее обаянию! Сегодня же попрошу Нину представить меня Наталье Павловне. Я хожу по краю бездны, но ведь не все думают и чувствуют, как Марина. Кристальные души бывают очень чутки: внутренний голос безошибочно говорит им правду о человеке – эта девушка поймет, как я несчастлив, как я тоскую без любви и без семьи, как глубоко я умею любить. Если же счастье пройдет все-таки мимо, тогда… тогда не стоит больше тянуть эту лямку».

      Весь вечер он думал только о том, согласится ли Нина ввести его в дом Бологовских.

      – У меня к вам просьба, – сказал он, воспользовавшись удобной минутой.

      – Какая? – спросила она.

      «Откажется!» – подумал он.

      Она стояла перед туалетом, роясь в ящичке; в ответ на его смущенное молчание она повернулась и секунду фиксировала его взглядом.

      – Представить вас Наталье Павловне – так ведь?

      Он с удивлением на нее взглянул.

      – Особой проницательности не нужно, чтобы заметить впечатление, произведенное на вас Асей, – усмехнулась она. – Ну так слушайте: я вас представлю, но с условием.

      – Каким же?

      – Я объясню Наталье Павловне, переговорив с ней предварительно наедине, кто вы по происхождению, и сообщу ей вашу биографию. Я уверена, что вы очертя голову броситесь ухаживать за Асей, и не хочу, чтобы потом упрекали меня в скрытности или в неосторожности, мало ли в чем? Понимаете ли вы меня?

      – Вы вправе поставить эти условия, Нина, но я и сам в этой семье не хочу лукавить. Всецело полагаюсь на ваш такт.

      Между тем Асю ждала буря. Как только француженка открыла ей двери, она тотчас объявила, что Наталья Павловна беспокоится, так как Ася вернулась позже, чем предполагалось, и повела ее пред очи бабушки. Ася стала рассказывать, что Леле очень идет форма медицинской сестры и что в Эрмитаже получилась неудача.

      – А потом мы понесли курицу в комиссионный магазин, – закончила она.

      – Кто мы? – спросила тотчас Наталья Павловна.

      Ася покраснела как рак и замялась. Наталья Павловна приподнялась на подушке.

      – Как? Опять с кем-то разговаривала?